чуть влево, разглядывая шею. Она уже практически не плакала, но только Ранимова начала медленно подносить правой рукой блеснувшее от лампы лезвие к мягкой коже горла, как залилась плачем вновь. Губы вздрагивали, чуть выше переносицы проявились морщины, брови несколько приподнялись, глаза боязливо жмурились. Левой рукой она медленно отвела немного вверх, влево подбородок, пока правая всё ближе и ближе становилась к шее. Девушка сжала губы, точно чтобы не закричать, из-за чего доносился лишь глуховатый всхлип. Внезапно, не выдержав, она бросила нож в раковину и закрыла дрожащими руками лицо. Мария поглядела на себя. В голове лишь друг за другом повторялись вопросы: «Зачем? Почему так? Стоит повторить?». Но не прошло и шестидесяти секунд после рыданий, как на Ранимову вновь накатила волна будто безумного спокойствия и молчания. Девушка резво, даже несколько гневаясь мысленно про себя, взяла упавший нож и приставила лезвие прямо к венам ниже левой кисти. Махом она, практически не придавливая лезвие к коже, сделала еле видную ранку, из которой спустя четверть минуты просочилась маленькая нить крови. Это было больше схоже на мелкую царапину, кровотечение остановилось даже без лишней помощи. Но, тем не менее, сердце окатило громадным страхом. Ранимова медленно положила нож на маленькую полочку и всё не отводила глаз от мелкого пореза. Она простояла какую-то часть времени в ванной комнате, пребывая в немногословных раздумьях, на лике её сохранялся испуг. В один миг ей вдруг стало безмерно стыдно. Стыдно перед собой, перед собственным отражением в зеркале. Этот стыд был не пагубным, нет. Этот стыд не закрывал её ещё больше в себе, не доводил до состояния отчаяния. Единственное, что он делал – подпитывал желание жить. Возможность смерти устрашило девушку до глубины души. И Мария лишь твердила себе: «Как глупо… какая я дура. Как это глупо. Глупо».
Она отвергла импульсивное желание всё в одночасье оборвать и решила жить.
Сменился день, затем второй. Ванная комната была приведена в порядок: не было ни ножа на полочке, ни волос в раковине. Ранимова погружена в мысли:
«Что я не так сделала?.. Я хотела смерти… Я хотела уйти от всех… может, я не так сильно этого жаждала? Но, почему я сейчас уже не хочу? Это желание пропало. Почему? Для чего я нужна? Меня кто-то спас?».
Около очередных трёх дней она не выходила из своего убежища, и никто не знал: там она или нет. Мария Ранимова приводила бушевавший разум в порядок. Она менялась. Сейчас же девушка думала о том, куда ей уехать и что делать дальше.
В вечер душевного перелома, Мария написала записку:
«26 Мая, 2013 год.
Это моя последняя записка. Я могла бы быть мертва, но почему-то ещё дышу.
Я хотела смерти. Я взяла нож, пошла резать горло напротив зеркала, но чудом выжила. Я просто не пойму того, почему я жива. Всё ведь могло случиться. Я могла бы спокойно зарезать и всё, пришёл бы конец. Я помню все события, как сейчас.
Мне…
