При этом кому-то везло меньше и он становился тем, кого спустя 15 лет, когда он будет отдавать очередной долг Родине, станут называть коротким ёмким словом ЧМО. Ну, а кого-то будут чмырить.
Был у нас такой мальчик – Коля Паршунин. Невзрачный, худой, стриженный под ёжик, выглядевший намного младше остальных, но это было еще полбеды. Был у этого Коли Паршунина один серьезный изъян – он писался в кровать. Воспитательницы, вместо того, чтобы проявлять тактичность, поступали ровно противоположно – всячески публично его третировали. Даже придумали ему погонялово – Писулин. Как несложно догадаться, это все способствовало лишь ухудшению психологического состояния ребенка. Как-то раз (а дело было летом, когда детей и воспитателей вывозили за город) во время тихого часа Коля в очередной раз обмочился. Его, как обычно, подняли с кровати с большим скандалом. У воспитательницы в руках были ножницы: она готовила какую-то стенгазету или что-то для творческих занятий. И ей не пришло в голову ничего лучше, как «пошутить», что сейчас она Писулину отрежет пиписку. У несчастного Коли случилась истерика. Он повалился на пол, обеими руками вцепился в свое достоинство и начал биться в конвульсиях. Воспитательницы очень смеялись. Там вообще было много различных репрессий с сексуальным подтекстом. Например, ну в совке все делалось коллективно, в том числе у девочек была такая тема, как коллективное подмывание с последующей (коллективной же) заменой трусов. И то ли трусы вовремя не подвезли из прачечной, то ли еще какая-то хрень случилась, короче подмыться подмылись, а трусов нет. И тихий час. Не было бы особой проблемы, поскольку спальни мальчиков и девочек – в разных крыльях здания. Но тут были зафиксированы какие-то нарушения, за которые положено наказывать. Скорее всего, девочки «не хотели спать» – очень серьезное