– А кто еще знал об этих миллионах? – спросил Макс.
– В том-то и дело, что никто. Само собой, братья Коноваловы, Леонтьев, нотариус, который засвидетельствовал сделку…
– А Виктория? Жена Коновалова?
– Ты, я вижу, в теме, – усмехнулся Никита. – О продаже она знала, а где находятся деньги – нет. Кстати, у троих Коноваловых и Леонтьева стопроцентное алиби – отмечали сделку в ресторане в Рослани. Вернулись на такси, когда все уже полыхало. Таксист подтвердил.
– А нотариус? Как его фамилия? – спросил Макс, сам не зная зачем, но какая-то неявная мысль на периферии сознания подсказывала, что эта информация может оказаться важной.
– Зачем это тебе? – пожал плечами Прохоров. – Нотариус и нотариус. Не думаешь же ты, что он устроил пожар?
– И все-таки?
– Савельев.
– У него, небось, и секретарша имеется…
– Небось. Фамилию не спрашивай, честно говорю – не знаю.
– И уборщица… – продолжал Макс.
– Ладно, заболтался я с тобой, а дела не ждут. – Никита потрусил баночку с жуками. – Сейчас в район поеду. Должны уже прийти результаты пожаротехнической экспертизы. Да и пальчики с канистры должны были пробить по базе.
Участковый побрел к зарослям картофельной ботвы, а Макс поспешил за информацией к более разговорчивому собеседнику – интернету. Оказалось, операция, которую делали Леночкиной тете, очень щадящая, без большого разреза, и обычно, если нет каких-то осложнений, больше недели в больнице не держат. Почему же Людмила Александровна так задержалась в палате? Не связано ли это с событиями в Сёмёново?
Разыскав номер больницы, Макс поинтересовался состоянием больной Егоровой.
– Нормальное состояние, – ответил ему недоброжелательный женский голос.
– А когда она планируется на выписку?
– Это вам надо обратиться к лечащему врачу. Завтра с двенадцати до двух, – и женщина с недоброжелательным голосом с размаху бросила трубку. Может, конечно, она и не бросила, а, наоборот, аккуратно положила, но Макс явственно услышал хлопок. Он обернулся и замер – в дверях в потоках яркого света стояла Леночка.
– Привет! Тебя отпустили? – Он радостно бросился к девушке, но та выставила руку в предупреждающем жесте.
– Стой где стоишь!
– Да что случилось-то?
– Где мой рюкзак?
– Он там, в гамаке. Лена!
– Зачем ты сказал участковому, что это моя тетя взяла деньги и подожгла магазин?
– Да нет же, это только гипотеза! Я подумал…
– Подумал? Что ты подумал? Я ведь знаю, что ты уходил в ту ночь. Только я, в отличие от тебя, никому ничего не сказала. – Леночкины глаза блеснули злыми слезами. – Я думала, ты… ты… А ты просто дачник!
Хлопнула дверь, отзвучали торопливые шаги, Макс остался один.
– Ма-а-а! –