– Привет, давно не виделись, – дежурно начала она. Затем решила все же подколоть меня:
– Кстати ты знаешь, а тебя уже не узнать, у тебя даже выражения лица стало…., – здесь Ирина немного задумалась, ища нужные слова, а затем добавила, – Как у бедного.
В ответ на ее колкость, я промолчал, лишь наморщил свой лоб как от сильной головной боли, и сухо спросил:
– Хорошо, у тебя все? Идем наверх?.
– Идем, – согласилась Ирина.
Я как истинный джентльмен открыл перед ней дверь подъезда и пропустил вперед.
– Лифт у нас не работает, по лестнице придется идти, – предупредил ее я.
Мы прошли в темный, мрачный подъезд жилой пятиэтажки. Ирина шла чуть впереди меня, а я следом. Тяжелая, железная дверь закрылась за нами с глухим скрежетом и внутри подъезда внезапно стало очень темно и сыро. Видимо в целях экономии, либо из-за толстого слоя пыли и грязи лампочка в плафоне на площадке первого этажа была такая, что ее света едва хватало, чтобы осветить ступеньки и стены. Ирина и я прошли через площадку первого этажа и стали подыматься по ступенькам лестницы ведущей наверх. Когда мы оказались в промежутке между вторым и третьим этажами, в том месте где нас не было видно со входа в подъезд, я вдруг резко схватил своими руками Ирину, и прижал к стене. Все это было настолько быстро что она даже не успела вскрикнуть, но на всякий случай я все же зажал ей рот своей ладонью. Теперь мы стояли неподвижно лицом к лицу. Перейдя на шепот, я прошипел, смотря Ирине прямо в глаза: «Послушай какие еще вещи ты хочешь у меня забирать? Да у тебя же дома шкафы от тряпок не закрываются. В жизни не поверю что ты заморочилась из-за пары своих старых трусов и маек. Но если они тебе так дороги, то иди, забирай. Главное, только молчи и рот свой поганый лишний раз не открывай». Ирина конечно же не ожидала такого поворота событий. Она вся замерла от неожиданности и вдруг стала такая беспомощная и податливая в моих руках. Аромат ее дорогих духов и близость молодого, стройного, женского тела начали пьянить меня, а в моей памяти вновь промелькнули все те моменты, когда она была целиком и полностью только моя и все мои старые желания начали просыпаться вновь. Нет, ничего не забылось, мои чувства к ней не изменились, ничего не прошло, все стало только хуже. Я безумно хотел Ирину, как раньше, прямо здесь и сейчас, даже в этом грязном лестничном пролете прямо у стены исписанной похабными надписями. Этого никак нельзя