Разбор же биографии Дмитрия Николаевича продолжился. Эстафету подхватила Владиана Степановна Грачевская, бывшая звезда Мариинской сцены:
– Как интересно, Дмитрий Николаевич! Так может, и художник-модернист Руднев – не просто ваш однофамилец?
Дмитрий Николаевич сдержанно улыбнулся и отвесил Грачевской краткий поклон.
– Польщён вашей осведомлённостью, сударыня. Да, я тот самый художник, которого вы изволили вспомнить.
– О! Не может быть! Вы настоящий художник! Это так восхитительно! – зачастила на темпераментной смеси французского и итальянского сеньорита Беттина Галлиани, учительница итальянского.
По сравнению с немецким и французским, которыми Руднев владел в совершенстве, его познания в итальянском были довольно посредственны, но всё-таки достаточны для ведения незатейливого светского разговора.
– Благодарю вас, сеньорита, – ответил он на языке Данте. – Надеюсь, что и на преподавательской стезе я тоже смогу заслужить эпитета «настоящий».
– Так у вас нет опыта преподавания, Дмитрий Николаевич? – резко спросила инспектриса, глядя при этом не на Руднева, а на Юлию Павловну.
– Увы, Анна Сергеевна, мой опыт ограничен лишь единичными частными урокам, – невозмутимо признал Дмитрий Николаевич. – Но я уверен, что под чутким руководством вас и уважаемого Алексея Алексеевича я в кратчайший срок смогу стать учителем, в полной мере отвечающим высоким требованиям пансиона Святой Анны.
Белова презрительно фыркнула и обратилась к Белецкому:
– Ну, а вы, Фридрих Карлович? Ваш опыт столь же ущербен?
– Отнюдь, – возразил Белецкий. – Я был преподавателем и воспитателем по крайней мере десять лет.
– Все двадцать, – поправил его Руднев.
Белецкий пожал плечами.
– Ну, если вы так говорите, Дмитрий Николаевич, – согласился Белецкий. – Как видите, Анна Сергеевна, я куда более опытный педагог, чем мой коллега. Однако, я также рассчитываю на вашу помощь и наставничество, равно как и на содействие Алексея Алексеевича.
Инспектриса Белецкого очевидно не слушала, полностью сосредоточившись на Опросиной, которая в ответ напряженно смотрела на свою помощницу. Во взгляде директрисы сквозило с трудом сдерживаемое раздражение.
– Позвольте задать вам вопрос, Юлия Павловна? – понизив голос еда ли не до шёпота, спросила Белова. – Кандидатуры этих, с позволения сказать, учителей точно прошли согласование попечительского совета? А если и прошли, известен ли господам попечителям уровень их профессиональных навыков и видели ли они их?
Опроксина гневно сверкнула глазами.
– Ваша озабоченность похвальна, Анна Сергеевна, – резко осадила она свою помощницу. –