К исходу следующего дня неожиданно повалил снег. Вечером, когда мы встретились, она всё повторяла, что этот снег теплый, и с улыбкой ловила в ладошку снежинки, которые тут же таяли. Снег засыпал, облепил наши плечи и только на её белой вязаной шапочке был почти не заметен.
Мы шли мимо погруженных в сон деревенских изб, и у нас не было мысли о том, чтобы укрыться от летящего плотной стеной снега. Он поскрипывал под ногами весело и мягко, без резкого звука, какой бывает зимой в морозную погоду. Позади оставались следы, две ровных цепочки на дороге, которые тянулись от нас к месту нашей встречи и там расходились в разные стороны к нашим домам.
В моей избе она подошла к окну и снова стала рассматривать подснежник, потом почти с виноватой улыбкой обняла меня и тихо шепнула: спасибо!
А ночью я долго не мог заснуть, курил и смотрел из окна на улицу. В свете ночного фонаря было видно, что снегопад постепенно затихал. Прямо возле моего окна стояла верба. Белый снежный пух бережно укутал на ней проклюнувшиеся сережки, словно для того, чтоб сберечь их весеннюю нежность. Липы в саду дремали.
В эти минуты я тоже думал о снеге, что он теплый…
Устроиться в гостиницу удалось удивительно легко, без всяких передряг и ожидания. Я поселился в двухместном номере на седьмом этаже, откуда открывался вид на окраину города.
После дороги хотелось отдохнуть, выпить стакан чая, но всё нарастающая в душе волна подмывала скорее, не откладывая ни на минуту, позвонить ей, и сдержать себя было просто невозможно. В фойе гостиницы телефонного автомата не было. Я отправился на улицу.
Снег ещё не прошел, по-прежнему валил густо, на асфальте он таял, а на газонах, на прошлогодней пожухлой траве лепился мягким бархатом, белея свежо и пушисто. Телефонная будка оказалась совсем рядом, в двух минутах ходьбы, около кинотеатра. Войдя в неё, я плотно прикрыл за собой дверь и почувствовал, как слабеют руки, а сердце ухнуло куда-то вниз, полетело в неведомую пропасть так стремительно, что перехватило дыхание.
Как много в дороге я думал об этом разговоре и о нашей предстоящей встрече, отыскивал нужные слова, готовился, а оказалось, что не смог предусмотреть обидной мелочи: у меня не оказалось ни одной двухкопеечной монеты.
– Черт побери, – выругался я, – если не повезло с самого начала, то дальше добра ждать нечего…
В ближайшем киоске «Союзпечать» молодая девушка в ответ на мою просьбу разменять деньги недовольно поджала крашеные помадой губки, словно у неё просили десять рублей в долг. Не отрываясь от журнала, который она читала, неприязнью бросила мне:
– Если каждому буду разменивать, то где я наберусь сдачи покупателям!
На мои робкие объяснения категорично заявила:
– Здесь киоск, а не разменный аппарат, – и опустила стекло.
Город