Замолкнув, Волховица взмахнула рукой и легко отворила двери, которые тщетно пытались открыть десяток воинов, призванных дружиной на помощь. Не обращая внимания ни на кого, проследовала она мимо изумленных воинов, и, как всем показалось – растворилась в неизвестно как возникшем солнечном луче, пробившемся в темную залу.
– Колдунья, хватайте её!
Но разве поймешь солнечный свет? Возникший внезапно, луч постепенно растаял…
– Тихо, галки! – все замерли.
Это в дверном проеме стоял Велеяр – как будто не он лежал недвижим не более как полчаса назад.
10. На дальние рубежи и далече…
Жгло душу Велеяра крайнее послание сына. Но не мог он сей миг отправиться за детьми, да и Радуни…ой, Волховица так советовала. Хотел бы Велеяр забыть её имя, да не мог, и даже боле – после своего чудесного выздоровления часто обращался к ней мысленно за советом. И, к удивлению, тут же вопрос разрешался или находил верный путь для его разрешения. Вот с детьми…
И кого он мог попросить о столь деликатном деле? Тем паче, что сопряжено это с риском, кто знает, что ожидает в пути и в Лютецию. Да и посылать можно было только того, кто сам стоек духом, чтоб не произошло с ним того же, что и с его сыном.
В таких тяжких думах и застал его Боеслав.
– Приветствую тебя, Велеяр! Вижу, что тяжко на душе, ты сам не свой. Поделись, и разделишь тяжесть, а вдвоем и легче справиться с самой непосильной ношей.
– Прав ты, друже, тяжесть сковала душу мне, – ответствовал тот, – многие лета прожил, много повидал, да, видать, не все понял…и еще больше – упустил…сына своего…не углядел, когда мысли его на чужеродные стали подменяться. Предупреждал ты меня о таком ранее – да не послушал я тебя,
На Руси при имянаречении давали 2 имени – явное, которое знали все окружающие, и тайное. Знание тайного имени могло воскресить, а могло и убить – потому и было тайным, и ведать его посторонним было опасно.
не мог сам поверить, что сын мой такой, а вон как все вышло. А сейчас и вовсе – ослушался он отеческого наказа, прельстившись на лживый лоск…и поделиться не с кем – дружина моя на него аки на Ярилу Всесветлого смотрит, а бояре – сам видал, какой раздор промеж нас чинится…
– Да, ты прав, боярин…не след в Думе об этом гутарить – ночь Сварога затмила умы многих уже. А с бедой твоей я тебе помогу – как раз собрался я дальние наши рубежи проверить. А там и далече проеду, взяв с собой для верности пару моих надежных воинов.
– Пластунов своих возьми, они более пригодятся, ведь в самое логово ворогов отправишься. Никого другого я бы и не пустил, чтоб не подвергать их искусу фальши, тебе вера токо…
Тяжко вздохнул Велеяр, нелегко ему давалось это признание.
– Доставить его сюда надобно, хоть спутанным, чтоб в очи мне взглянул, и тогда я пойму, на сколько яд чужеземцев проник в него. С ним же и дочурка моя, Светозара. Волнуюсь