Общая сумма похищенного исчисляется в 366 000 руб., причем 362 000 руб. кредитными билетами и 4 000 руб. золотом».
Газета «Петербургский листок» № 62 от 15 марта 1906 года.
Глава 1
Убийство или не убийство?
Муром, апрель 1906 года
Мечислав Николаевич не видел брата лет десять. Нет, они с Казимиром не ссорились, напротив – скучали друг по другу. Казик, у которого была масса свободного времени, писал в Петербург пространные письма, вечно занятый Мешко ограничивался открытками на Рождество и Пасху. Но за последние годы сыщик так и не смог выбраться во Владимирскую губернию, а уездный чиновник – посетить столицу. И вот…
После того как отец умер, Мечислава, Казимира и их младшую сестру Ядвигу взяла на воспитание бабушка. Из-за нехватки денег в высшее учебное заведение смог поступить только младший брат. Но карьеры Казик не сделал – на последнем курсе участвовал в студенческих волнениях, три месяца просидел за это на Шпалерной, после чего получил трехлетний запрет на жительство в столицах. Пришлось Кунцевичу-младшему искать место в провинции. Муромский предводитель дворянства, добрый батюшкин приятель, выхлопотал Казимиру место секретаря уездного сиротского суда. В Муроме младший брат прижился, в столицу возвращаться не стал и вел тихую скучную жизнь провинциального интеллигента-либерала. Он так и не женился, не обзавелся детьми и жил со старухой прислугой и двумя кошками в собственном доме на окраине города. О том, что заболел чахоткой, никому из родных не сообщал…
Сестра от наследства отказалась, заявив, что хлопоты по его оформлению обойдутся дороже, чем стоит дом. Мечислав Николаевич подал заявление мировому, обождал полгода и 16 апреля 1906 года, в половине девятого вечера, сел на нижегородский пассажирский поезд. Сутки спустя он очутился в городе, который во всех анкетах указывал как место рождения.
Кунцевичу повезло – в кассе что-то напутали и во второй класс продали плацкарт больше, чем было мест, поэтому обер-кондуктор разместил его безо всякой доплаты в полупустом синем вагоне[1]. В Москве в его отделение[2] зашла дама лет двадцати пяти, путешествующая в полном одиночестве. Она села напротив и с интересом скользнула по сыщику глазами такого изумительно зеленого цвета, что титулярный советник инстинктивно втянул живот и поправил и так идеально повязанный галстук. Когда кондуктор проверял билеты, Мечислав Николаевич узнал, что барыня тоже едет в Муром. Разговорились, познакомились. Наталья Романовна представилась муромской помещицей. Она ехала в свое имение, где намеревалась пробыть все лето.
В гостиницу с вокзала поехали на одном извозчике. Помещица