С максимализмом целей связан и максимализм средств, так прискорбно проявившийся о последние годы. В этой неразборчивости средств, в этом героическом "все позволено" (предуказанном. Достоевским еще в "Преступлении и наказании" и в "Бесах") сказывается в наибольшей степени человекобожеская природа интеллигентского героизма, присущее ему самообожение, поставление себя вместо Бога, вместо Провидения, и это не только в целях и планах, но и путях и средствах осуществления. Я осуществляю свою идею и ради нее освобождаю себя от уз обычной морали, я разрешаю себе право не только на имущество, но и на жизнь и смерть других, если это нужно для моей идеи. В каждом максималисте сидит такой маленький Наполеон от социализма или анархизма. Аморализм или, по старому выражению, нигилизм есть необходимое последствие самообожения, здесь подстерегает его опасность саморазложения, ждет неизбежный провал. И те горькие разочарования, которые многие пережили в революции. та неизгладимая из памяти картина своеволия, экспроприаторства, массового террора, все это явилось не случайно, но было раскрытием тех духовных потенций, которые необходимо таятся в психологии самообожения…
С. Н. Булгаков. Героизм и подвижничество.
…
5. Героический пафос борьбы с режимом – доходящий до тоталитарной нетерпимости к тем кто с режимом не борется, а ищет иные пути – и одновременно с этим ханжество и поза. Действительная оппозиция в этом случае превращается как раз таки в оппозиционную позу, потому что за осуждением власти ничего нет. Оппозиция является оппозицией только тогда, когда она готова стать властью и делать правильно то что нынешняя власть делает неправильно. В нашем же случае борьба с режимом превратилась из средства в цель, и крах режима означал и крах борющихся с ним, потому что кроме этой борьбы – они больше ни к чему не были способны. Что и вышло в 1917 году. Равно, такая поза лишает возможности борцов нормально жить в обществе, которое получится после из победы, после того как бороться будет уже не нужно.
Подъем героизма в действительности доступен лишь избранным натурам и притом в исключительные моменты истории, между тем жизнь складывается из повседневности, а интеллигенция состоит не из одних только героических натур. Без действительного геройства или возможности его проявления героизм превращается в претензию, в вызывающую позу, вырабатывается особый дух героического ханжества и безответственного критиканства, всегдашней "принципиальной" оппозиции, преувеличенное чувство своих прав и ослабленное сознание обязанностей и вообще личной ответственности.
…
Оборотной стороной интеллигентского максимализма является историческая нетерпеливость, недостаток исторической трезвости, стремление вызвать социальное чудо, практическое отрицание теоретически исповедуемого эволюционизма.