А катер шел уже на середине бухты. Часто стучал мотор, пенилась за кормой вода.
– Молодой человек! – это был голос старичка.
– Да, – я снова повернулся к нему.
– Если хотите знать, сейчас вечер.
– Да, спасибо, – я улыбнулся, – до меня уже дошло: солнце-то с моря.
Он покивал головой.
– С вами что-то случилось? Может, я могу помочь?
– Еще раз спасибо, я постараюсь сам справиться.
Он снова кивнул, отворачиваясь. Солнце отразилось в стеклах его очков; яркие желтые блики пробежали по палубе и фальшборту. Вспомнился почему-то Лукьяненко:
В мутном зеркала овале
Я ловлю твое движенье.
В рамке треснутой поймали
Нас с тобою отраженья…
И все же… Если бы здесь, сейчас, появился на палубе маленький смерчик, я смог бы снова поверить в начавшуюся было сказку. Ведь здесь, несмотря ни на что, был Севастополь, и здесь я не верил в ту, обычную, обыденную жизнь, оставшуюся за последним тоннелем…
Но ничего не было.
…Я дождался, когда матрос закрепит швартов на кнехте причала и положит сходни, и сошел на берег той стороны. Ничего не произошло. Все было как всегда, все было обыденно – так, как я не люблю.
Я потолкался на площади у пристани, съел пирожок с картошкой и пошел в город: не хотелось возвращаться, не оправдав поездку хотя бы для себя самого.
Минут через двадцать, когда я забрел в какие-то совсем уже незнакомые места, повстречалась мне стайка мальчишек – совсем мелких, не старше лет десяти. Опустившись на коленки, они увлеченно разрисовывали асфальт цветными мелками.
Один из них поднял мне навстречу лицо, глянул из-под светлых бровей весело и смешливо. Спросил, склонив голову набок:
– Дядь, сколько времени?
Я даже остановился от неожиданности вопроса. Сколько времени?
– Знаешь, дружище, боюсь, я тебе не помогу. Мне бы самому узнать…
Пацаненок кивнул, как будто я сказал ему именно то, что он хотел узнать; кивнул и вернулся к своему рисунку. Я улыбнулся и собрался было продолжить свой путь, когда увидел, что именно он рисует.
Это был большой равносторонний крест со стрелками на каждом из четырех концов, похожий на указатель сторон света на старинных флюгерах. Но из центра выходила еще одна стрелка, словно указывавшая еще одно направление в каком-то сложном многомерном пространстве.
Я знал, что это за направление. Истинный полдень.
Это был рисунок из книги, которая лежала у меня в сумке.
И тогда я поверил. Сразу и насовсем.
3
Подчиняясь правилам этой игры, я взглянул в том направлении, куда указывала пятая стрелка.
То был переулок, криво уходящий в сторону от улицы, по которой я шел раньше. Солнце, опустившееся уже к самым крышам, почти не заглядывало сюда;