– Все же скажите, что мог иметь в виду Михаил Филаретович, когда написал в своем шифрованном сообщении, что вы поможете мне разобраться с одним из экспонатов выставки? – быстро перебила его я.
– Задам вам встречный вопрос, – не растерялся он. – Что вообще это за выставка?
– У нас в музее открывается выставка археологических находок из коллекции частного музея в Лондоне. Среди них – ритуальный жезл, предположительно принадлежавший фараону Эхнатону. Если судить по номеру экспоната, именно его имел в виду Михаил Филаретович.
– Ага… тогда, кажется, я понимаю, о чем писал мой старый друг… позвольте, я задам еще один вопрос.
– Если это поможет разобраться… – нехотя сказала я.
Что это такое: одни вопросы и пока никаких ответов…
– Как зовут владельца того частного музея, из которого прибыли экспонаты?
– Этот музей принадлежал лорду Блэкуотеру. Кажется, сам основатель музея не так давно умер, и музей вместе с другим имуществом перешел к его племяннику, мистеру Кессиди…
– Ага, тогда многое становится ясным…
Рейхель откинулся на спинку стула и заговорил с лекторской интонацией:
– Эхнатон – это фараон-реформатор, который, несмотря на сопротивление жрецов, отменил культы большинства египетских богов и вместо них ввел культ единого божества, бога солнца Атона…
Кажется, Бруно Мартинович забыл, что я работаю в музее и знаю все это лучше его. И про Эхнатона, и про его реформу, и про сопротивление жрецов. Но я не стала его перебивать – может, скажет что-то полезное. И он таки сказал.
– Фактически Эхнатон был основателем первой в истории монотеистической религии, возникшей задолго до христианства и тем более ислама. Кроме того, масоны тоже считают его своим предшественником, недаром среди масонских символов многие восходят к Египту и конкретно к культу Атона. Кстати, упомянутый вами лорд Блэкуотер, основатель частного музея, был видным масоном, имел высокий ранг в одной из лондонских лож. А ритуальный жезл Эхнатона всегда имел в масонской традиции очень большое значение. Ходили даже версии, что этот жезл был фактически…
Закончить эту фразу Рейхель не успел, потому что в этот самый момент в наш кабинет заглянула официантка.
– Вам уже можно подавать десерт?
Надо же, за разговором мы незаметно съели все, что нам принесли. То есть это я съела, а мой спутник был не так проворен.
– Да, пожалуйста… – кивнул Рейхель, – и еще кофе… мне двойной эспрессо, а вам?
– Мне тоже эспрессо.
Официантка удалилась.
Я выжидающе взглянула на собеседника, но он снова не успел договорить, потому что удивительно быстро вернулась официантка с подносом.
– Вот, пожалуйста… – проговорила она, составляя на стол тарелки и чашки.
Что-то в ее голосе показалось мне странным. Я искоса взглянула на нее.
Это была не та официантка, которая обслуживала нас до сих пор, не та,