Чем чёрт не шутит. Том 2. Георгий Павлович Синайский

и мелодия песенки, которую он тихонько и напел: «По улице ходила большая крокодила. Она, она – зелёною была. Увидела китайца, и цап его за яйца! Она, она – голодною была!» Китайца в кафе не оказалось, и зелёный господин, обратив лицо к Якову, направился к его столику. На глазах незнакомца поблёскивали тёмные стёкла очков в роговой оправе, а видимая часть кожи лица – до усов и бороды, была зеленоватого оттенка, и это, как показалось Якову, было результатом морской болезни, подхваченной на водных качках или житейских бурях.

      – Простите, Вы, кажется, из России? – поинтересовался незнакомец, услышав песенку и продемонстрировав свой хороший слух.

      – Был там когда-то, – признался Яков.

      – Разрешите представиться: Сидор Иванович Белый! – дружелюбно произнёс подошедший, с интересом разглядывая Якова, одетого в белоснежный костюм, обутого в белые лакированные туфли; носки, рубашка и надетая на голову шляпа были безукоризненно белы, отросшие чёрные бакенбарды и хороший загар лица и рук, лишь подчёркивали белизну одеяния.

      «Согласно фамилии, он должен быть белым, но, возможно, является таковым по идеологическим убеждениям, вот и показалось ему, что и я такой же, и он меня, как рыбак рыбака, узрел-де издалека! – с ехидцей, подумал Яков, и внешне любезно, словно благородный белоэмигрант, отреагировал: – Имею честь представиться: Михай Львович Краплёный! Представившийся «белым и пушистым» тип, вздрогнул как от удара электрическим током, побледнел, и плюхнулся в свободное кресло, у столика Якова.

      – А Владимиром Ильичом Ульяновым-Лениным, Вы, случайно, не были?! – прохрипел он Якову, который подумал, что передним, скорее, хамелеон, изменивший цвет кожи лица, с зеленоватого на бледный, а теперь вот и на цвет варёного рака, или, по крайней мере, сам рак.

      – А Вы верите, в то, что случай – Бог-изобретатель, как верил Пушкин, или в то, что случай – непознанная закономерность, как верили Спиноза и Энгельс с Марксом? – с издевательским спокойствием, обменялся с ним вопросами Яков.

      – Я Вам не верю, батенька Вы мой, потому что Владимир Ильич Ульянов-Ленин – это я, а названные Вами имя, отчество и фамилия, были заказаны мной для меня, и, посему, тоже мои! Да и Ваша внешность напоминает мне заказанную мной внешность для себя! – вспылил, не в силах себя сдержать, претендент, и протянул свою дрожащую руку, пытаясь сорвать шляпу с головы Якова. Яков перехватил его руку своей, куда более сильной рукой.

      – Не протягивайте свою клешню к чужой Вам голове, а снимите-ка шляпу со своей башки, при встрече со мной, сударь! – холодно произнёс он.

      Претендент решительно снял свою шляпу и очки.

      – Похож, но это не доказательство! – усмехнулся Яков. – Сначала пройди тест на то, что ты не с дуба рухнул, а с сосны! Вспомни, что я сказал тебе, после того как отогнал от тебя вепря! – произнёс он, вперив в зрачки претендента