–– Это жена Сероватова, – улыбается он, и залетевшая было тень мигом снимается и выпархивает из моей души, порождая чувство облегчения. Оказывается, я настолько не люблю строить людям козни? Ай, да я!
Фыркает входная дверь, и за ней обнаруживается смазливая физиономия лаборантки Леры.
–– Любовь Сергеевна, вас к телефону.
От стола до двери всего пять шагов, но этот казанова успевает мысленно пошлёпать меня по заду.
–– Какая вы сегодня… – восхищённо говорит Лерочка и уже не находит слов «для дальше»
В преподавательской по случаю субботы никого нет (Лерочка, разумеется, не в счёт), и можно во время разговора откровенно смотреться в общественное зеркало. Всё, что оно отражает сейчас, .действительно, стоит того, чтобы на него полюбоваться.
–– У тебя удачный день? – интересуются на другом конце провода.
Ага! Тоже заметил моё настроение.
–– Так сегодня же суббота, – игриво отвечаю ему, давая повод подумать, что я имею в виду предстоящую встречу. Пусть думает! Мне не жалко.
–– Значит, как всегда? – расплывается он в невидимой мне улыбке.
–– Ничего подобного. Как в последний раз!
Эта фраза давно превратилась у нас в клише.
–– О кей! – воодушевлённо отвечает он. – Буду как часы. Целую.
–– Ага, – отвечаю я, кладу трубку и мысленно проникаю в его внутренний мир.
Знакомые фразы, знакомая квартира, знакомые тапочки. «Как всегда»!.. Интересно: на кой чёрт заводить любовницу, если так ценишь однообразие?
–– Любовь Сергеевна, вы уже поговорили? Оцените.
Лерочка задирает тяжёлую юбку-макси, обнажая ослепительно белый пупок.
–– Италия!– комментирует она как ни в чём не бывало. – Двоюродный брат прислал из Москвы.
–– Рейтузы? – от нечего делать разыгрываю я девственную неосведомлённость.
–– Дольчики! – произносит она с интонацией миссионера, впервые открывающего таинство звучания имени Божьего туземцам Сэндвичевых островов.. И, войдя в роль, начинает исполнять передо мной ритуальный танец: «две шаги налево, две шаги направо». И опять, и снова.
Есть несомненная грация в этом движении острых коленок, особенно если они на добрый десяток лет моложе ваших. Хотя… Справедливости ради надо сказать, что таких у меня не было и десять лет назад.
–– Ваш размер тоже имеется, – продолжая фланировать, объявляет Лера. – Берёте?
–– Ну, что вы, Лерочка. Боже упаси!
Она раздражённо одёргивает юбку, усаживается за свой стол и, шурша копиркой, говорит как бы между прочим:
–– Вот чем мы отличаемся от заграницы, так это стариками. Посмотришь на толпу интуристов. Кто там одет во всё самое яркое и пёстрое? Именно старики и старухи. А у нас! Оденутся во всё самое чёрное, серое, самое охлобудистое – и – шырр, пырр, – шныряют везде как крысы, всё бегают чего-то, вынюхивают. Ещё и всем указывают! Смотреть противно. Правда ведь, Любовь Сергеевна?
«Старухи»!? Ах ты, паршивка!
Сажусь