– Томка, да я ведь все уже купила!
– Ешь, тебе поправляться надо, в смысле, приходить в себя, а для этого просто необходимо хорошо питаться. Стресс надо заедать или запивать, поняла? А Георгия мы этого найдем, я тебе обещаю. Я уверена, что он рано или поздно снова появится на этой танцплощадке в Доме офицеров. Скотина!
Так, их общими с Томкой усилиями, стресс был побежден. И жизнь как бы стала налаживаться, Алиса даже плакать перестала. И вдруг – эта беременность! Георгий исчез, оставив после себя в недрах нежного живота Алисы зародыш такого же Георгия! Понятное дело, что от беременности надо было избавляться. Так Алиса оказалась на больничной койке. И хотя «бархатный» аборт не шел ни в какое сравнение с прежними, весьма болезненными абортами, ей все равно было больно. Но болел не так живот, как душа, сердце и даже, каким-то странным образом, горло. Словно оно сдерживало тот поток стонов и рыданий, которые скопились в ее груди и просились наружу. Словно кто-то сдавливал Алисе горло, душил ее.
Вернувшись из больницы домой, выпотрошенная, уставшая, Алиса вдруг поняла, что хочет пить. И не просто пить, а пить именно чай, и много, так много, сколько только может поместиться в ее похудевшем и ослабевшем теле. Она, с трудом передвигаясь по кухне, достала с полки коробку с остатками чая, вскипятила чайник, заварила чай и тут обнаружила, что у нее закончился сахар. Надо было идти к соседке, Антонине Петровне. Славная старушка, спокойная, улыбчивая, всегда в ее квартире чисто, пахнет сдобой или цветами. Интересно, а она в своей жизни тоже делала аборты? И вообще, есть ли у нее дети? Был ли муж?
Эти мысли появились в голове Алисы, когда она стояла перед дверью соседки и давила на кнопку звонка. Она знала, что Антонина Петровна перед тем, как открыть, непременно посмотрит в глазок.
– Это я, Антонина Петровна, – сказала Алиса устало. – Алиса.
– Сейчас, Алисочка. – Щелкнул засов, потом зазвенели ключи, дверь распахнулась, и Алиса увидела перед собой закутанную в шелковый зеленый халат соседку. Мягкие седые волосы короной обрамляли тонкое бледное лицо с большими голубыми глазами. Антонина Петровна улыбнулась и впустила соседку.
– На тебе лица нет, случилось что-то? – спросила она.
– Случилось, – сказала Алиса и вдруг, неизвестно зачем, рассказала соседке все, как на духу. И про Георгия, и про аборт. Рассказала, как в воду холодную прыгнула. Никогда прежде она не откровенничала с Антониной Петровной, а потому не знала, какова будет реакция. Старушенция может ее не понять, даст сахару и выпроводит Алису, дав ей предварительно осознать, что презирает ее – шлюху из пивного ларька.
Однако Антонина Петровна, внимательно выслушав Алису и дав ей бумажное полотенце, чтобы она вытерла слезы, усадила девушку перед собой, налила ей чаю и, как показалось Алисе, сочувственно вздохнула:
– Успокойся, Алисочка, успокойся. Главное, что все твои мучения