Сюжет выстроен.
Риккардо какое-то время молчит, потом протягивает ладонь к карте, будто собираясь погладить ее или взять за руку меня, но ради приличия замирает в паре сантиметров.
– Это самая прекрасная книга в мире, – шепчет он.
Так и есть. Ну или очень близко. Выходит она через одиннадцать месяцев под названием «Прямее гитарной струны» (отсылка к дороге из Оклахомы в Калифорнию), и критики сходят с ума, точно кучка тринадцатилеток в стрип-клубе. Они не жалеют слов, говоря о многоуровневом повествовании, об идеальном сочетании захватывающих приключений и утонченных культурных аллюзий, каких они не встречали со времен книги Умберто Эко «Имя розы». Снобы говорят, что это анти-«Код да Винчи», показательный пример того, что можно писать популярные книги, используя культуру и историю, но делать это мудро и с должным почтением, а не из разряда «и так сойдет». Права на американское издание были на вес золота, потому что, как после аукциона объяснила менеджер издательства «Эрика» по международным правам, с Америкой вариантов два: либо иностранный роман, настолько глубоко затрагивающий их культуру и обстановку того времени, окажется безумно скучным и не пойдет никак, либо его воспримут как поразительную дань уважения, и, судя по всему, это как раз наш случай. Ранди выигрывает все возможные премии, какие-то, наверное, изобрели специально для него. Не подкачала и маркетинговая кампания, в которую издательство вбухало столько денег, что хватило бы пол-Африки накормить. Ранди появляется в телевизоре, в газетах, на каждом культурном или светском мероприятии, где его чествуют как гения, настоящего – или которым его все считают. Включая его самого, судя по интервью. И ведь получается не так и нечестно, потому что на самом деле все сцены романа написал он, верно? Я же только структурировала их и предложила, которому персонажу дать тот или иной характер и реплики. Но все остальное: диалоги, вкус пыли, бескрайность неба, гнетущий смог гигантского города, – его творение.
Я дала ему чертеж.
Он построил собор.
Именно это я и повторяю себе последние полгода, прошедшие с момента выхода романа, и могу только наблюдать за его успехом из тени.
Глава 4. Ангелы
Разумеется, это не означает, что прошедшие месяцы я только и делала, что страдала, измеряя незначительность своей роли в успехе Риккардо Ранди. Большую часть времени, для разнообразия, мне было совершенно все равно. Сегодня вечером, к примеру, я сижу перед телевизором с бокалом шестидесятилетнего «Бруклади», а на экране напудренный и приукрашенный стилистами Мантенья трогательно говорит о врожденном чувстве эмпатии.
– Молодец, сволочь, так держать, – бормочу я, слушая, как он декламирует написанные мной фразы о влиянии нейронов сердца на повседневную жизнь. Должна признать, выучил