Первым порывом было сбежать из квартиры. Неважно куда, просто подальше от этого животного: собака внушала ей неприкрытый ужас. Вторым – позвонить матери или бабушке. Но Алиса тут же себя одернула. Бабушку не хотелось беспокоить: Алиса ее слишком сильно любила и не хотела пугать.
Ну а матери… Наверное, живущая где-то внутри Алисы маленькая девочка, которой так сильно не хватало материнской любви, этого хотела. Но повзрослевшая Алиса так никогда бы не поступила.
Мысли о матери в момент вытеснили возникшую панику. Как всегда. Стоило только подумать о ней, все другие эмоции отступали на задний план. Вместо них приходила тупая ноющая боль. Алиса взрослела, менялась, познавала, училась, но мать за все годы так и не смогла понять.
Что заставило ее так стремительно, будто прыжком в пропасть, развестись с ее отцом и увезти дочь за тысячи километров? Раз и навсегда одним рубящим бессмысленным движением оторвать шестилетнюю Алису от того, кого она бесконечно любила, с кем ощущала себя в безопасности? Возможно, были какие-то предпосылки, ссоры, что-то, вынудившее мать так поступить. Но как Алиса не старалась, она не могла вспомнить: последние два месяца перед отъездом провалились в черноту, и ни одного события оттуда Алиса вытащить так и не смогла.
Из того периода жизни осталась только острая тоска по отцу, их совместным играм и занятиям. По его сказкам перед сном, которые он никогда не читал из книжек, а всегда придумывал сам. О небесном цирке, где выступают только крылатые слоны и полупрозрачные павлины. О девочке, умевшей наколдовать в нужный момент дверь в другой мир и спрятать там надоедливое чудовище. О золотоволосых ведьмах, собиравших солнечный свет, чтобы варить из него варенье и холодной зимой каждый день пить с ним чай. Эти сказки она хранила как драгоценности и доставала время от времени, чтобы об них согреться.
Еще больнее было от того, что отец не пытался ее найти, не писал и не звонил. Хотя она смутно представляла, как у него это получилось бы в огромной стране. Она мечтала всего один раз поговорить с ним, обнять, спросить, почему так вышло. Рассказать об оценках, учебе и мечтах. Ей часто снилась их встреча, и она неизменно просыпалась в слезах. Можно было бы поделиться этим с мамой, если бы спустя пару лет попыток посвятить себя воспитанию ребенка она не признала, что это ей абсолютно не по душе. И скинула девятилетнюю тогда еще Василису на собственную мать, выбрав между ней и мимолетными романами именно их. Ее не волновало, что происходит с Алисой, как она учится, чем она увлекается и что заставляет ее грустить.
Сначала Алисе казалось, что всему виной именно она. Что с ней что-то не так, и поэтому мама ушла от отца, перестала уделять дочери внимание, из-за этого же иногда сидела с бокалом вина, а потом, слегка шатаясь, ложилась спать с неизменным «Вот вырастешь, и до тебя дойдет. Я хотела тебя уберечь».
Алиса росла, но до нее не доходил «глубокий» смысл этих действий. Зато приходило безразличие, чего нельзя было сказать о матери. Которая постепенно то ли мудрела, то