К вечеру я почти освоилась и даже подустала, и вкусный ужин, что ждал меня в гостиной, был как нельзя кстати.
Я поедала изысканные блюда и даже не задумывалась, кем и из чего они были приготовлены.
За окном сгущались сумерки, и в доме зажглись свечи. Красивые переливы света на потолке рисовали замысловатые картинки. Я разглядывала их, разинув рот, и не заметила, как рядом на стуле прозрачная тень обретала человеческие очертания.
А на потолке языки пламени нарисовали луну, наполовину затянутую облаками, и летающий корабль, что плыл по небу с наполненными ветром парусами. Маленькие звёздочки показывали ему правильное направление, выстроившись в яркую стрелку, но тут налетел облачный шторм и проглотил корабль.
И я разочарованно охнула.
– А ты придумай другую историю, и она появится и закончится именно так,
как ты захочешь.
– Господи, Петя, как ты меня напугал.
– Я напугал? Извини. Тебе придётся привыкнуть к моим вечерним появлениям. Уверен, пройдёт ещё немного времени, и ты сама будешь этого ждать.
– Возможно, я не спорю. А почему у тебя на шее какая-то красная полоса, от чего она?
– От петли, дорогая. Но она пройдёт, очень скоро пройдёт. Вот ты полюбишь меня как прежде, и она исчезнет.
– Как прежде? Раньше я тебя любила?
– Прежде – любила! – печально произнёс Пётр, и его изображение исказилось, как это обычно бывает, когда в телевизоре происходят помехи. Мне стало его безумно жаль. Мало того, что он призрак, так ещё и повешенный при жизни. А тут ещё я со своей нелюбовью. И почему я его совсем не помню? Дом почти помню, а его – нет.
Часы на стене пробили десять, и сразу после десятого удара раздался стук. Я бросилась к входной двери, но за ней никого не было.
На улице было сумрачно, но ночь ещё не окрасила небо в чёрный цвет, и звёзды спали, но зато загорелся фонарь у ворот странным, фиолетовым светом.
Впервые я видела подобные фонари. Лампочка высоко-высоко на столбе горела тускло, невнятно, словно перегорала, но освещала двор как днём, даже лучше. Сад наполнился тенями, и они скользили по дому и забору, создавая волшебные картины, вроде тех, что я разглядывала на потолке в гостиной.
В калитку продолжали стучать, настойчивей и настойчивей, того гляди снимут с петель и ворвутся во двор… Что за навязчивые гости? Да ещё в такое позднее время.
– Открой, Варенька, стучат же…
Пётр стоял рядом и смотрел на меня большими встревоженными глазами, затем он отвернулся, уставился на калитку и замер.
Фиолетовый фонарь отражался в его остекленевших зрачках, и преломлённые лучи ударялись в калитку, пробивая её насквозь. За воротами стоял человек. Я увидела это его глазами. Я повернула маленький ключик, и дверь с лёгкостью открылась, а ведь ещё утром этот процесс был для меня недоступен. Растрёпанный юноша в рокерской куртке держал на руках окровавленную девушку. Её голова