В. Носевич отмечает, что положение крестьян на землях разной формы собственности было различным. В государственных и «крупных церковных владениях Великого Княжества статус крестьян оставался сравнительно благоприятным. В Уставе на волоки, разработанной в 1557 г. специально для государственных имений, условия замещения крестьянских наделов регламентировались довольно детально. Крестьянину разрешалось с ведома войта (так в Уставе называлась должность прежнего старца) продать свой дом и хозяйственные постройки, обеспечив себе таким образом преемника. В этом случае ему не возбранялось уйти на другой надел или даже в другое государственное имение. При каждой смене держателя взималась небольшая пошлина – приемное в размере 2 грошей в пользу урядника и 1 гроша за внесение нового имени в реестры. Запрещалось брать какую-либо дополнительную плату за предоставление опустевших наделов, абы тым не множилися пустки. Если крестьянин самовольно оставлял землю, не оповедавшися вряднику пры войте, его надлежало разыскивать, чтобы по возможности вернуть как беглого. Однако, не дожидаясь результатов розыска, на опустевшем наделе полагалось осадить нового подданного. Если прежний держатель возвращался, даже добровольно, он терял право на старый надел и должен был получить взамен одну из пустошей» [112].
В частных вотчинах положение крестьян было намного хуже. В правовых актах права таких крестьян не регулировались или имели формальный характер. Однако «на практике право перехода признавалось лишь за теми крестьянами, которые некогда пришли в имение извне. Они считались людьми прихожими (похожими), или вольными. Исконные жители данного поселения, унаследовавшие свой надел от дедов и прадедов, рассматривались как люди извечные, дедичи, или отчичи. Владельцы склонны были трактовать таких людей как свою неотъемлемую собственность и распространять на них правовые нормы, действовавшие в отношении холопов: пожизненную связь с господином и принудительный возврат в случае бегства. Примечательно, что запрет людям извечным покидать свой надел так и не был сформулирован в явном виде. Видимо, он считался чем-то само собой разумеющимся, причем как в глазах владельцев, так и самих крестьян. Де-факто он сложился уже в XV в., что и позволило в привилее 1447 г. ставить в один ряд людей извечных и невольных. В Статуте 1529 г. лишь регламентировался срок давности для поиска ушедшего отчича – 10 лет» [112].
Большинство историков полагает, что в конце XVI в. в Великом Княжестве Литовском окончательно оформилось крепостное право. Крестьян можно было продавать,