Юкка вошла в кабинет. На щеках девушки проступал сигнальный румянец.
– Я опоздала, – сообщила она убитым голосом, – будильник сработал, но я отключила его и продолжила спать.
Юкка мне нравилась. Я тут же ударил её по лицу. Это самая быстрая расплата за проступок. И, если подумать, самая безобидная.
– Доброе утро, Джеро, – милая улыбка в мою сторону.
Между её большим и указательным пальцем ещё мигал красный огонёк, но меня это нисколько не смущало. Я – трансплантолог «Бумеранга» и знаю, что вторичная индикация всегда запаздывает. Пока ток крови разнесёт нанитов по телу, пока обновится информация. Да плюс шоковый период. Промедления заставляют понервничать. Но вот индикатор позеленел, а значит, Юкка не будет мучиться угрызениями совести из-за опоздания. Всё в порядке.
– Ну что, пойдем? Оби уже заждался.
Идти далеко не пришлось. Психолог занимал соседний кабинет, если так можно назвать бетонные кубики, из которых состояла больница. Простейшие термосистемы да светочувствительные стёкла – вот и все удобства. Впрочем, стоит ли жаловаться? Вся деревня жила в подобных загонах для скота. Африка. Закрытый сектор.
Когда мы вошли, психолог радостно улыбнулся и сделал широкий жест, демонстрируя нас молодой темнокожей женщине:
– А вот и доктор! Доктор, это Айна, она собирается стать матерью, верно? И планирует поставить ребёнку нравственный психокорректор…
– Куача! Вовсе я не разрешала вставлять эту штуку!
– Разумеется, не разрешали! Я намеренно преувеличил, – немедленно сознался Оби. – Мне очень хочется, чтобы вы приняли верное решение, и я тороплюсь с выводами. Ни в коей мере не собирался вводить в заблуждение ни вас, ни уважаемого доктора. Никто не в обиде, верно?
Пожимая руку Оби, я отметил безупречную зелень его индикатора. Что-что, а держать свою совесть чистой психолог умел.
– Джеро, у Айны возникли вопросы по первичной установке, и я подумал, кому ещё на них отвечать, если не тебе? Такой опытный специалист. К тому же, в случае согласия, именно ты будешь проводить операцию. Верно? А я же могу что-то напутать, не так сказать…
– Какие вопросы? – отрезал я.
Женщина провела рукой по ещё не округлившемуся животу:
– Эту штуку – паука буибуи – вставят прямо в голову?
– Штукой вы, очевидно, называете индивидуальный нравственный психокорректор?
– Чего?
– Бумеранг? Вы имели в виду бумеранг? Если не трудно, называйте аппарат хотя бы так. Но не пауком.
– А, да! Точно, прости.
Беда с этими местными. С виду люди как люди, а чуть копнёшь… Даже язык – почти как наш, но все эти «прости-извини» до сих пор в ходу. Кто вообще помнит, что это значит? Хоть со словарем ходи.
– Не стоит волноваться. Бумеранг очень маленькое устройство, для его установки не нужно ничего… гм… сверлить. У новорождённых есть мягкое место на темечке – вот туда мы и введём прибор. Через крохотный прокол.
– О! Но ребёнок тоже маленький! Разве не опасно?
Им будто раздают брошюрки с вопросами для «Доктора».
– Нет, не опасно. У меня десять лет практики в открытой зоне и полгода в вашей деревне. Все детишки, которым установлен психо… Бумеранг, живы и здоровы. А когда подрастут, станут полноправными гражданами мира. Вы, конечно, понимаете, что без Бумеранга вашего сына не выпустят из этого сектора? Хотя бы из соображений безопасности.
– Какой такой безопасности?
– Общественной. Как можно доверять человеку с бесконтрольной совестью?
Женщина что-то осмысливала, морща лоб, наконец выдала:
– Что же получается, доктор, бумеранг управляет совестью? Но как?
Это был коварный вопрос. Я раз попался и начал объяснять, каким образом контроллер считывает информацию. Ерунда – никто ничего не понял. На самом деле молодая мамочка хотела знать – как бумеранг «наказывает» за плохие, бессовестные поступки.
– В древности существовал такой способ лечения – ставили иголки в специальные точки.
– Да, понимаю, – обрадовалась Айна.
– Здесь похожий метод. Маленькие роботы формируют белковые иголки внутри тела и воздействуют на определённые зоны. Организм будет реагировать точно так же, как если бы человек испытывал сильную вину за преступление. За маленькое преступление – маленькую вину, за большое – большую.
– А за убийство?
– Ну, ваш сын же не станет никого убивать? Поверьте, если с детства контролировать совесть, такое и в голову не придёт.
– А вдруг всё-таки! – не сдавалась мать потенциального убийцы.
– Если это всё-таки произойдёт, вина будет мучить его так сильно, что он сам не захочет жить…
– И, разумеется,