В кают-компании воцарилась тишина, все офицеры уставились на лейтенанта Нечаева.
– Что вы мелете, Александр Васильевич?! Капитан первого ранга Руднев – герой, человек долга и чести, – возмутился старший офицер.
– Он геройский болван! – не унимался Нечаев. – У японцев нет ни одного крейсера, способного догнать «Варяг». За каким чертом Руднев потащил за собой канонерскую лодку, скорость хода которой тринадцать узлов? Мог бы сразу взорвать «Корейца», тоже мне, ценный утиль, спущенный на воду двадцать лет назад.
– Как вы можете так говорить? – пытался переубедить лейтенанта Небольсин. – Взорвать боевой корабль без боя – ни у одного настоящего моряка на это рука не поднимется!
– А уничтожить после боя сразу два своих корабля руки поднялись! Если Руднев сильно радел за казенное имущество, мог бы выйти на прорыв ночью. Или он и вправду думал, что японцы – косоглазые макаки, не умеющие стрелять?
– Ночью они наверняка в таком узком фарватере напоролись на миноносцы.
– В сумерках миноносцы – это не шесть крейсеров днем, из двух зол нужно всегда выбирать меньшее. Тем более что шестидюймовки «Варяга» одним попаданием может пустить на дно любой миноносец. И вражеским кораблям пришлось бы сильно постараться, чтобы совершить успешную торпедную атаку.
Лицо старшего офицера покраснело. Он пару раз глотнул воздух, желая что-то сказать, но, сочтя, что спорить с Нечаевым бесполезно, уже более спокойным тоном, обращаясь к Бортневу, сказал:
– Михаил Львович, проводите, пожалуйста, Александра Васильевича в каюту. Сегодня он расстроился и перебрал лишнего.
Нечаев, разгорячившийся от спора, схватил со стола бутылку коньяка и, махнув от безнадежности рукой, пошел заливать горе в свою каюту.
Ночью Александру приснился крейсер «Варяг», идущий на полных парах к бастионам Кронштадта.
– Разве «Варяг» не потоплен? – спрашивал он у стоящего рядом матроса.
А матросик засмеялся ему в лицо и закричал:
– С ума сошли, ваше благородие? Он же из Америки, с постройки только пришел!
И вдруг лицо матроса изменилось: стало плоским, а глаза сделались узкими, как щелки. Он еще больше залился смехом и засюсюкал:
– Совсем плохой, васе благородие, это не «Варяг», а нас японский крейсер!
Нечаев принялся тыкать кулаком в эту мерзкую харю и проснулся, свалившись с кровати. Уже с открытыми глазами лейтенант продолжал дергать рукой, нанося удары невидимому врагу.
Эскадра застряла в Джибути, словно на привязи. С театра военных действий приходили неутешительные вести: японские войска оккупировали Корею. Порт-Артур блокирован с моря японским флотом, и Тихоокеанская эскадра не в состоянии помешать вражеским десантам. Корабли, поврежденные в первый день войны, стоят в доках и еще долго будут в ремонте. Подорвались на минах и пошли на дно крейсер «Боярин» и минный заградитель «Енисей».
Офицеры и матросы на