Спустя минут десять я всё-таки собрался с силами и развернулся к ней.
– Прости, – выдавил я.
– За что? – с удивлением спросила она, явно не ожидая такого исхода.
– Не притворяйся. Ты знаешь, за что, – ответил я, – за то, как обращался с тобой в прошлый раз, за то, что накричал, за то, что говорил. Прости. Я не хотел, – твердил я, через боль произнося каждое слово. Я редко прошу прощения, поэтому это даётся мне особенно тяжело.
– Ничего, я не обижаюсь, – произнесла она, посмотрев мне в лицо.
– Нет, это неправда. Прости меня. Прости за то, что было сегодня. За мою убогость, мою беспомощность. Прости, что тебе приходится нянчиться со мной.
– Всё нормально. За это вообще не извиняйся. Ты не такой, как говоришь. Мы с Эдвардом лишь хотели помочь.
– Спасибо… Спасибо тебе, твоему шарфу. Просто спасибо, – повторил я ещё раз.
– Не за что, – Ника улыбнулась.
Потом мы опять замолкли. У нас не было общих тем для разговора. Мы ни в коем разе не были друзьями. Мы были незнакомцами, а в каком-то роде даже врагами. Поэтому мы просто рассматривали ночное небо, делая вид, что нам очень интересно. Хотя кто знает, может ей оно действительно нравилось. Оторвав взор от звёзд, я заметил, что на Нике вовсе не было обуви. Всё это время она проходила босиком и, похоже, это не вызывало у неё кого-либо дискомфорта.
– Почему на тебе нет туфель? – поинтересовался я.
– Никогда не любила их. Они тесные, – ответила она, пожав плечами.
– Но тебе разве не больно?
– Больно? Что такое больно?
В любой другой день после этих слов, я бы взорвался от гнева. Всё это звучало и выглядело как один огромный, хорошо спланированный розыгрыш. Ника будто специально задавала глупые детские вопросы, чтобы вывести меня из себя. В любой другой день я бы потерял контроль, но в этот раз сдержался. Я совершил уже слишком много ошибок и попросил прощения уже слишком много раз.
– Ты всё ещё хочешь знать, что это такое? – спросил я спустя какое-то время.
– Да, мне интересно.
Она будто испытывает меня, смотрит, насколько меня хватит. Но если это действительно испытание, я не должен его завалить.
– Это такое ощущение, будто в тебя впиваются ножи, разрезающие твою плоть на части, будто в тебя выпустили сотни стрел одновременно, будто тебя опалило пламенем костра… – я мог бы продолжать называть характеристики этого слова бесконечно. Ведь я, как никто другой знал, что оно поистине означает.
– Странно, не припомню такого, – равнодушно сказала она, вновь отвернувшись.
– Неужели ты никогда не чувствовала боли? – в недоумении спросил я.
– Нет, – ответила она, посмотрев на меня с невинным видом.
Я заткнулся, обдумывая всё то, что она сказала. Может ли человек не чувствовать боль? Нет. Боль – это сам человек, без неё он не может существовать. Ника не может быть призраком, потому что их не бывает. Мои подозрения с каждой минутой всё больше подтверждались. Она безумна