При стоматологическом осмотре я получил высокие оценки, однако в первую же неделю в космосе появилось это покалывание, признак начавшегося разрушения, и до сего дня я хранил его в тайне. На тренировках меня к удалению зубов не готовили, а где в космосе искать приличного стоматолога? А закись азота он притащит с собой или соберет из загрязненной атмосферы Земли? Я мысленно улыбнулся, но подавил смешок. «Никогда не смейтесь вслух над собственными шутками, – советовал доктор Куржак. – Это верный признак умственной деградации».
Возможно, самой раздражающей частью миссии оказалось то, как быстро я приспособился к распорядку. Вся первая моя неделя в полете была сплошным ожиданием, как будто сидишь в пустом кинозале и ждешь, что вот-вот загудит проектор, экран засветится, прогоняя все мысли. Легкость моих костей, функциональность техники, скрипы и гул корабля, как будто шумят соседи этажом выше, – все казалось захватывающим и восхитительным. Однако уже на второй неделе во мне поселилась жажда чего-то нового, и акт выплевывания зубной пасты в одноразовое полотенце вместо земной раковины утратил свою новизну. К тринадцатой неделе я навсегда расстался со стереотипом о преобладании ценности самого путешествия над достижением цели и в ежедневной скуке утешался лишь двумя мыслями – добраться до пылевого облака, дабы пожать плоды его урожая, и поговорить с Ленкой, чей голос давал уверенность, что мне по-прежнему есть куда возвращаться.
Проплыв через Коридор 3, я открыл дверцу буфета и шмякнул изрядную порцию «Нутеллы» на белую булку. Я переворачивал булку и наблюдал, как паста подрагивает в воздухе, словно тесто для пиццы в руках шеф-повара. Вдали от дома еда стала безмолвным соучастником моего полета, утверждением жизни и, следовательно, неприятием смерти. Корабль жег топливо, а я жег свое – протеиновые батончики со вкусом шоколада, обезвоженные куриные кубики, сохранившие сладость и сочность внутри морозильной камеры апельсины. Прошли времена, когда астронавты придерживались диеты из концентратов со вкусом столь же насыщенным и приятным, как просроченные пакетики «Зуко».
Я ел, постукивая по гладкой и мертвой линзе камеры наблюдения, любезно предоставленной фирмой «Котол», крупнейшим производителем электроники и спонсором миссии. Одна из десятка сломанных камер на корабле, которые во время полета то и дело выходили из строя, что навлекло на компанию позор и нанесло ей серьезный ущерб на фондовом рынке. Никто не мог выяснить, что не так с их устройствами – в надежде восстановить доброе имя своего бренда компания даже прислала на сеанс видеосвязи трех лучших инженеров,