Глава третья
Утром Эдгар отвез волосы в лабораторию, попросив провести экспертизу как можно быстрее. А Дронго позвонил секретарше погибшего. Уже через три часа он знал новости, которые заставили его сомневаться в собственной версии. Он приехал на Красноармейскую улицу к дому, где жила Елизавета Трофимовна. У нее была большая трехкомнатная квартира, которую, очевидно, пробил ей бывший начальник. Дронго поднялся на третий этаж и позвонил. Дверь открыла высокая худощавая женщина. Чуть вытянутое лицо, узкие глаза, внимательный взгляд, седые волосы собраны в тугой узел. Ей можно было дать и сорок пять, и пятьдесят пять, и шестьдесят пять. Она была одета в длинное серое платье.
– Это вы мне звонили, – уточнила Елизавета Трофимовна, пропуская гостя в квартиру.
Здесь было чисто и безжизненно, как бывает в квартирах, где нет детей и других обитателей. Где живет одна женщина, не допускающая в личную жизнь посторонних и не знающая радости материнства. Даже запах здесь был специфический. Дронго прошел и сел за стол. Чистая скатерть, на столе небольшая сахарница.
– Хотите чаю? – спросила хозяйка.
– Нет, спасибо. Я хотел поговорить с вами о вашем бывшем начальнике. О Мальцеве.
– Я вас слушаю. Что вы хотите узнать?
– Вы работали с ним достаточно долго.
– Много лет. Наверно, Катя вам рассказала.
– Можете коротко его охарактеризовать? Мне нужна точная характеристика, а не хвалебная ода ушедшему.
– Хвалебная ода у меня не получится, – возразила она, – я его очень уважала. Он был требовательный, четкий, умный профессионал. Хорошо знающий свою работу. В общении с людьми был всегда вежливым, но не прощал ошибок. Никому не прощал. Однажды уволил своего помощника, с которым работал несколько лет, когда тот перепутал документы и внес в новый контракт не самые точные данные. Такая незначительная ошибка, но пришлось переписывать контракт, и Николай Антонович сразу уволил провинившегося помощника. Вот таким требовательным он был. Не прощал ошибок. И я об этом всегда помнила.
– У вас были хорошие отношения?
– У нас были отношения начальника и секретаря, – холодно пояснила Елизавета Трофимовна, – но я полагаю, он мне доверял. Когда его назначили в Кабинет министров, он сразу предложил мне перейти вместе с ним. И я согласилась.
– Можно личный вопрос? – спросил Дронго.
– Сейчас уже все можно. После его смерти.
– Как лично вы к нему относились? Обычно сотрудницы часто влюбляются в своего шефа. Извините, что я об этом спрашиваю.
– Нет. Я в него не влюблялась, – сухо отрезала женщина, – и, разумеется, никогда не была его любовницей, если вы имеете в виду наши личные отношения. Он доверял мне, но я всегда помнила, что не имею права на ошибку. Он не простил бы мне любую оплошность.