Я закрываю глаза и тянусь внутрь себя, ища платиновую нить, с помощью которой я могу менять обличье, но при этом мои пальцы касаются другой нити. Это та самая изумрудно-зеленая нить, которую я впервые заметила в школьной прачечной, после чего внутренний голос шепнул мне, что лучше ее не трогать. Но сейчас у меня нет времени об этом думать, поскольку все мое внимание принадлежит другой нити – ярко-синей и светящейся. Она искрит, и искры разлетаются во все стороны.
Не надо быть гением, чтобы понять, что это и есть наши узы сопряжения. Это стало ясно, как только Хадсон объявил, что я его пара, – и, оправившись от шока, я первым делом начала искать эту нить. Найти ее оказалось легко – ведь только она так ярко светилась в тот момент.
Тогда она светилась в последний раз. Я проверяла ее каждый день, так что я в этом уверена. Но теперь она светится, переливается, и единственное, что приходит мне в голову, это…
Я резко втягиваю в себя воздух, и все мое тело напрягается от тревоги, потому что я вдруг чувствую Хадсона глубоко внутри меня.
Но не так, как прежде, когда мы могли слышать друг друга ясно. Я не знаю, что он говорит, как не знала этого секунду назад, когда он пытался докричаться до меня сквозь камень. Но я чувствую его – теплого, сильного и возбужденного. А от его прежней отстраненности не осталось и следа.
И это заставляет меня торопливо схватиться за платиновую нить. Одно дело – преподать ему урок, чтобы он не был таким придурком, и совсем другое – пугать его.
Едва я опять превращаюсь в человека, Хадсон заключает меня в объятие, полное невероятного облегчения и вместе с тем невероятно интимное.
– В чем дело? – спрашивает он, отстранившись и гладя меня по рукам, как будто не может поверить, что я снова из плоти и крови – или проверяет, не пострадала ли я. – Почему ты сменила обличье?
– Потому что ты вел себя как придурок, и мне надоело слушать весь этот бред, вот я и превратилась в камень.
У него опять отвисает челюсть, а Амка только качает головой, усмехаясь. Хадсон сверлит меня сердитым взглядом, даже не глядя на нее, и она, подмигнув, показывает мне поднятый большой палец. Похоже, не только я считаю, что парней надо ставить на место, если они ведут себя как заносчивые придурки.
Я успеваю подумать, что с Джексоном я никогда бы не повела себя так, когда Хадсон рычит:
– Твое превращение в камень – это самое инфантильное использование магической силы, о котором я когда-либо слышал. – Он опять обнажает клыки, и я не могу решить почему: потому что пытается меня напугать или потому, что он настолько взбешен, что не может контролировать себя.
В конце концов я решаю, что это не важно, что я могу отплатить ему той же монетой. Поэтому