Как он хорош, пронеслось в голове. Таня привстала. Седовласый зашёл в море и быстро нырнул. Голова появилась через несколько метров, и, загребая руками, он помчался к буйкам, еле заметным с земли.
Он слишком в хорошей форме для старика. Сколько ему? Пятьдесят? Сорок? Стоило б рассмотреть получше лицо.
– Да не хочу я его! – снова девчонки. Могли б и потише своих мужиков обсуждать.
Таня нахмурилась, опять вспомнила Колю и порадовалась, несмотря на вину. Какая мать будет счастлива быть как можно дальше от сына?
– Хэштег щастьематеринства! – прозвучал в голове Маришкин голос.
Она знала, о чём говорила. Её первый ребёнок, тоже сын, родился пять триста и разорвал маму в хлам. Швы долго болели, потом болела спина от таскания богатыря. Но Маришке хоть повезло с мужем, он ей сказал: езжай-ка ты куда-нибудь отдохнуть, заслужила. Взял пару недель отпуска и возился с сыном, пока Маришка приходила в себя.
Таня же, несмотря на послеродовую депрессию и желание накрыть Колю подушкой, таскала его на себе, подмывала, кормила, а муж только временами смотрел на чистенького наследника и говорил: «Мой пацан!»
Лежаки потихонечку занимались. Приходили древние пары, молодые, одинокие. Были все, кроме детей. Таню это так удивило и очень обрадовало. Турция нравилась ей всё больше и больше. Она так часто читала истории про яжматерей, выпускающих отпрысков на волю без трусиков, что морально готовилась к трындецу. Но нет, ни одной голой сосиски и пирожка.
Но грудей было много. Через три лежака развалилась девчонка лет двадцати. Попа – как барабан, кожа натянутая, упругая. Гладкая спина и никакого купального верха. Только опять те же стринги, что и у болтливых девчонок.
Сколько разврата! Таня встала, отвернулась, как старая бабка, кляня бесстыдных девчонок, и пошла к морю.
Вода была тихой. Осторожно, чтобы не напугать, она облизывала берег кончиком языка. Таня сбросила шлёпки, тёплый песок запоминал следы её ног. Холодное и оттого ещё больше приятное море умыло стопы.
Чем дальше Таня шла, тем менее радовала прохлада. На уровне живота она уже злила. Мелкий песок под ногами превратился в гальку и перешёл в каменную плиту.
Таня быстро окунулась, дрожа, окунулась ещё и поплыла по-собачьи.
Где-то там вдалеке мелькали седины. Таня делала вид, что не смотрит, и поглядывала исподтишка. Тело быстро привыкло к воде, которая уже не казалась холодной. Солнце смотрело свысока, припекало. Таня нырнула, потом долго отплёвывалась, протирала глаза, раздражённые солью.
Седовласый всё рассекал. Да он тебя даже не видит! И всё же нужно было вести себя надменно – так её учила мамуля. Женщина не должна показывать мужчине, что он ей нравится. Пусть добивается. Мужчины, они же – охотники. Понимаешь? Чем проще добыча – там меньше она нужна. Поиграет и бросит.
А потом приговаривала, узнав,