– Ой, я тоже не могу – ухохатывался ему в тон Гриша, подстраховывая двумя лапками ходящее ходуном пузо.
– А вон, смотри, Гриша, смотри, смотри. – Павлик сделал значительную паузу, после чего объявил торжественным голосом, сулящим небывалый сюрприз – Вонючка! С сумкой и зонтиком. Самая вонючихинская из всех вонючинских.
– И еще какашистая. Да, Паша? Вонюська, вонюпуська, Попуська, какавонюська – от переизбытка чувств Гриша перешел на тарабарское наречие и стал карабкаться по Павлику, навалившись на него всей тушкой.
– Отвали! – радостно отмахивался от младшего брата Паша, поваливая его на седушку и пытаясь пристроиться сверху.
– Вонючка! – радостно повизгивал Гриша.
– Какашка! – парировал Паша, совсем подмяв его под себя.
– А ты попа! – неожиданно выдал Гриша, ошарашив на мгновение брата так, что тот ослабил хватку и Гриша смог выползти на свободный край трамвайной скамейки и принять достойную позу.
– А ты – писька! Вонючая причем – быстро нашелся Павлик, после чего они разразились оглушительным смехом, и, преисполнившись абсолютным взаимопониманием, увалились друг на дружку.
– А ну-ка быстро сели ровно. Тише. А не то… – в едином свистяще-шипяще-рокочущем тоне просвистел над их ушами голос матери. Целая толпа страшнейших угроз застряли у выхода, перепутавшись в единый комок у нее в глотке, борясь за право наипервейшего озвучания. Дети с интересом уставились на маму.
– А не то – что? – полюбопытствовал Паша.
– По жопе дашь? – любознательно поинтересовался Гриша.
– И это тоже, – грозно насупившись от незнания, что сказать, подтвердила мама.
– Она по жопе даст. Паша, слышишь – весело пропищал Гриша, булькая от смеха.
– Гриша, тихо, – взяла самые низкие ноты мама и закашлялась от напряжения. Гриша замолк, остановившимся взором уйдя в какие-то неведомые дали. Посидев в таком состоянии мгновение, он передернулся всем телом, и, высвободив, таким образом, свой дух из оцепенения, сообщил на все четыре стороны внятным и ясным голосом, отозвавшимся в каждом углу замызганного трамвая: «Мама, а я пернул». И устремил огромные серьезные глазенки на мать, потерявшую в один момент все слова, и ответившую ему лишь протяжным вздохом.
– Подумаешь, я тоже пернул – не в силах в чем-либо уступить брату, прокричал Паша, похрюкивая от удовольствия. Гриша отозвался ответным хрюканьем:
– Мы оба пернули, да, Паша?
И еще две остановки они ржали по этому поводу дружно и радостно, пихаясь и попискивая, пока трамвай не достиг, наконец, конечной станции.
О кризисах детского возраста.
Первый кризис у ребенка связан с появлением на свет и реагирует он на него очень бурно – пронзительно орет, обиженно отфыркивается, кривит губки, но мускулатура у него еще слабая, силы воли никакой, жизненного опыта недостаточно. И сладить с ним довольно легко – надо лишь запеленать потуже и плотно прижать