За работу барыги платили самую малость. Зато каждый день. И, как ни крути, этой малости хватало на выпивку и закуску. Продукты я покупал у себя на рынке со скидкой. А в гастрономе на Энгельса зимой давали гуманитарку. Мясные консервы по типу «Завтрак туриста». Компот из мандариновых долек. Соевое масло в квадратных зелёных бутылках. Сам, наверное, помнишь – всё за бесплатно! Жизнь понемногу налаживалась. Одежда, конечно, изрядно поистрепалась. Но у соседа Петрухи скопилась целая куча заграничного неликвида. И время от времени я ухитрялся даже обновлять гардероб, обменивая у него продукты на джинсы с клеёнчатой лэйбой «Rwangler» или футболку с надписью «Abibas». Помня добро, каждый раз сосед порывался отдать мне вещи задаром. Но я всегда рассчитывался за товар, не желая оставаться в долгу.
Со временем я прижился на базаре за поликлиникой. Торговцы ко мне привыкли и считали за своего. Так я горбатился без малого полтора года, совмещая в одном лице дворника, грузчика и сторожа.
**********
Однажды я заметил, как соседи покидают общагу. Они волокли тюки с вещами по лестнице вниз и дальше, через усыпанный мусором колотый кафель вечно тёмного вестибюля, прямиком на улицу – похоже, переезжали. Первое, что мне подумалось – бедолаги снова залезли в долги. Вот и сваливают по тихой, пока разборки не начались. Я тоже взялся чутка подсобить – закинул в кузов грузовика холщовый мешок с каким-то кухонным бутором и складной обеденный стол. Что говорить, по-человечески мне всегда было жалко семью Петрухи. Не от хорошей жизни застряли они в долгах. Просто пытались, как умели, выбраться из нищеты.
Вскоре, однако, мне бросилось в глаза очевидное – сосед ничем уже не напоминал прежнего зашуганного должника. В тот день Петруха был изрядно пьян, заметно возбуждён, но, как ни странно, в прекрасном расположении духа. Он больше не прятал взгляд, разговаривал громко, отчётливо и совсем оставил старую привычку озираться по сторонам. Даже голову держал высоко поднятой, а плечи расправленными. Загрузив пожитки в фургон, мы поднялись на крыльцо покурить. Сосед угостил меня дорогой сигаретой «Salem» c душистым ментолом, вытянул из кармана початую бутылку коньяка, по-дружески предложил отхлебнуть и, потягивая из бутылочного горла спиртное, рассказал о свалившихся на него переменах.
Дела у Петрухи до самой осени шли ни шатко, ни валко. Очередные долги. Снова поездка в Харбин. Опять, как нарочно, неудачный товар, который никто не хотел покупать даже ниже цены закупки. Всё повторялось. Словно крутилась надоевшая заезженная пластинка. И тут Петруха на рынке случайно подслушал, о чём за соседним прилавком судачили пьяные бабы. Оказалось,