Будто вижу двух холёных мужчин в римских тогах, они высокомерно взирают на поджарых и жилистых с обветренной кожей воинов. Один посол презрительно, веско и в то же время небрежно бросает: «Римляне не унизятся ни до войны, ни до мира!» Второй снисходительно добавляет: «Если вождь готов, Аларих не согласится на капитуляцию, то римляне смогут мужественно начать с ним борьбу!»
– Отец с горечью повторял мне не раз, что это были пустые слова, – вздохнул Фиделис. – Какая уж тут борьба, когда римляне больные, голодные и совсем обессиленные.
Действительно, Аларих на заявление послов громко расхохотался и бросил: «Чем гуще трава, тем легче косить». Потом посмеявшись всласть, стал серьёзным и твёрдо сказал: «Хотите, чтобы мы ушли? Везите золото и серебро! Всё золото и серебро, что есть в Риме! Кроме того, приведите всех рабов – варваров! Тогда мы уйдём». Послы взирали на Алариха с недоумением. Видимо, уразумели, что сказано не в шутку, лица подёрнулись гримасой страха, и они пролепетали: «Что же тогда останется у римлян?» Аларих окинул их долгим взглядом и ответил: «Ваша жизнь».
Я же посмотрел на этого интересного паренька, Фиделиса.
– Ты, восхищаешься Аларихом?
– По правде сказать, вы, верно заметили, господин. Но прошу покорно меня простить.
– За что ты просишь прощения?
– Как же, господин, ведь к Алариху надо относиться как к врагу, а не восхвалять его заслуги.
– Ты можешь не опасаться и рассказывать мне всё, я не стану осуждать, ведь ты рассказываешь для того, чтобы восстановить мою память. К тому же и враги бывают людьми достойными уважения, хотя далеко и не всегда.
– Да, господин, и отец также утверждает, но предупреждает, чтобы я поменьше болтал об этом.
– Что же к мудрым словам родителей прислушиваться очень полезно. А, что было дальше с римлянами и Алахиром?
– Аларих всё ж таки сжалился над голодающими и пропустил возы с продовольствием. Снова амбары римлян наполнились зерном… Но отец ваш не пережил голодную пору. Говорят, он с детства был слаб здоровьем. А ваша мать после этого тяжело болела, но выжила, вынесла и первую, и вторую осаду Рима, – Фиделис вздохнул, задумчиво посмотрел на воду, бегущую за бортом.
По четыре весла с каждой стороны лодки дружно опускались, и мы быстро продвигались вперёд, сопротивляясь течению. Вслед за нашей следовало ещё четыре шестивёсельных лодки, полных груза и людей.
– А дальше? – спросил я.
– Тетр вспоминал, – продолжил юноша, – что Аларих посылал епископов к императору,