– По Конституции, что ли? – подал ироничную реплику Михаил.
– Причем тут Конституция, – поморщился Лихой, демонстративно пропустив сарказм мимо ушей, – Закон у людей должен быть один. Божий закон.
Авторитет верил в то, о чем говорил. По крайней мере, в его словах Багин действительно слышал долю правоты. Почему-то это раздражало.
– Извини, не поверю, – высказался он, критически взглянув на собеседника, – Слова с делом расходятся. Нельзя говорить о боге, когда творишь беспредел. Так ведь называется то, что со мной пытались сотворить?
– Беспредел, по отношению к тебе произошел, Миша, не при моем участии, – ответил Вася, ковыряя зубочисткой в зубах, – Клянусь, я не знал об этом, иначе бы, не допустил.
– Почему? – не понял Багин.
Ответом ему стала прежняя улыбка, являвшаяся, по-видимому, визитной карточкой гостя. Тот не скупился в стараниях сделать ее как можно более дружелюбной.
– Да потому, что не надо мешать людей с грязью. Я имею навар только с традиционных источников. Само собой, традиционных для нас, – поправился он, снова улыбнувшись с прежней лучезарностью, – Пусть мы бандиты, в твоем понимании, но и у нас есть принципы. Пусть не совсем моральные. Мы идем на это, чтобы не стать скотами, ибо тогда нам не место среди людей.
– Понимаю. Но, какие же принципы были у Вязеля?
– В том то и дело, – сказал Лихой, – Вязель переступил через них ради собственной выгоды. Он только не учел, что будет иметь дело с таким как ты.
– Разве ты не будешь защищать позицию своего человека? – Михаил внимательно посмотрел в стальные глаза собеседника, однако замешательства в них не заметил.
Они были бесстрастны.
– Нет, – отрезал Вася, – С самого начала я просек суть истории, и поддержки Вязелю не дам.
– Почему ты тогда здесь?
– Не догадался? На тебя посмотреть, Боксер. Редкий ты человек. Вязель не допёр, кто ты есть на самом деле. Кличку тебе поспешил бросовую приклеить, – он покачал головой, – Не Пузырь ты и никогда таким не будешь. Ты боец. Боксер. Так и буду тебя звать.
– Зачем? – не понял Багин.
– В нашей среде судят о характере человека по кличке.
– А-а-а. – протянул Михаил, – Ну Боксер, так Боксер.
На самом деле, о чем он не хотел признаваться самому себе, слова этого постороннего человека оказались ему по душе.
– А еще пришел я к тебе извиниться за беспредел. Не тебе это надо. Ты себя мужиком показал. Это надо мне.
Багин промолчал.
– Ну, бывай, – вдруг заторопился Лихой, – Пора. Не стану я вмешиваться в твою жизнь, дружбан, хотя и не нравится мне, как ты ее хоронишь. Не буду. Однако скажу, что был бы рад, если ты одумаешься и захочешь вылезти из дерьма, в которое сам себя опустил. А там, если понадобится моя помощь, не откажу. Такого человека и при себе не грех держать…
– Спасибо, –