Аппетит, поначалу довольно большой, таял стремительными темпами. Не располагали к поглощению пищи подобные размышления. Пища духовная несовместима с пищей физиологической. По крайней мере для него. Вздохнув этому выводу, Андрей Силантьич отодвинул от себя едва ополовиненную тарелку и положил на другую тарелку бифштекс.
«Слабость руководителя для страны фатальна, – голос Сталевара в его памяти окреп, едва не вытеснив другие сопутствующие мысли, – Едва руководящая ветвь государственного строя ослабевает, страну начинают раздирать на куски. В действие приходят скрытые силы, ищущие свою собственную выгоду. Распри, хапуги и взяточники самого разного пошиба, которых в другие времена попросту бы расстреляли, всякого рода подстрекатели националистических течений, льющие воду на мельницу наших потенциальных врагов за рубежом. Все эти силы становятся тем крепче, чем слабее тот, кому поручено наводить порядок. Вспомните. Первым следствием такой слабости стал распад прежде величайшего государства. Государства, перед которым трепетал весь остальной мир. На месте этого величия осталась горстка нищих стран с полуголодным населением. Отсюда рост влияния криминалитета, доморощенной буржуазии в самом извращенном понимании этого понятия, всякого рода контор, вышедших из-под влияния государственной власти. В полунищей стране вовсю разворовывали национальное достояние, грабили фонды, захватывали заводы и продавали ваучеры, однако правитель этой страны, в обязанности которого входило наведение порядка, не смог ничего поделать. Ему, неспособному оказать достойный отпор, пришлось мириться с этим разгулявшимся ворьем. Именно тогда, в угоду всей этой мрази, все кому не лень начали восхвалять воровской уклад, романтизировать образ уголовщины…
Козин попытался разжевать кусочек мяса, отрезанный им от бифштекса. Нет, определенно, нельзя совмещать размышления с едой. Процесс раздумий так увлек его, что чувство вкуса пропало совершенно. А какой интерес в еде, если не способен получить от нее удовольствие?
«Ситуация в стране слишком дестабилизировалась, чтобы улучшиться сразу после того, как упомянутого руководителя сместили с места, которого он оказался недостоин. Слишком много сил оказалось задействовано для того, чтобы изменить структуру власти. Каждый теперь тянул одеяло на себя. Оттого и появился следующий руководитель, устраивающий всех. И криминализированные структуры, и откровенных бандитов, и государственные структуры. Этакое промежуточное звено, после которого характер власти либо окончательно приобретет черты легализованной преступности, либо вернет то содержание, которое