В XI веке император Северной Сунской династии Жэнь Цзун велел построить в Цзиньцы храм Святой матери в честь родительницы Тан Шуюя. С тех пор культ Тан Шуюя начал отходить на задний план и в конце концов был полностью предан забвению. Центром притяжения для верующих и суеверных стала Святая мать, которая, как считалось, обладала магической силой. К ней в храм приходили с мольбами о дожде, излечении от болезни, удаче, счастливом будущем. Затем комплекс Цзиньцы был превращен в музей, охраняемый государством как историческая реликвия.
Осенью 1982 года мы с коллегой-дипломатом посетили Цзиньцы. Начали осмотр с храма Святой матери, построенного в Сунскую эпоху, тысячелетие назад, и сохранившегося с той далекой поры во всем своем великолепии. Входим в храм и оказываемся перед нишей, в которой на троне восседает сама богиня. На ней церемониальное платье, на голове большая диадема замысловатой конфигурации. Черты лица, напротив, строгие, холодные.
Святая мать окружена фигурами 42 женщин, расставленными вдоль стен. Они сделаны в Сунскую эпоху из терракоты и считаются значительными произведениями искусства. Четыре из этих женщин, стоящих у трона, одеты официально, и на их застывших лицах не написано ничего, кроме чувства преклонения перед богиней.
Зато остальные 38 выглядят живыми, разными, каждая со своим характером, наклонностями, мыслями. Они отличаются друг от друга костюмом, размером, украшениями, возрастом, настроением, профессией. Впечатление такое, будто фотограф запечатлел женщин на пленку в момент, когда они только собирались перекинуться с кем-то словечком, куда-то уйти, что-то подсмотреть, над кем-то подшутить или о чем-то погоревать.
Вот старая служанка с метлой, нахмурившаяся, сердитая, с укоризной наблюдающая за сценкой, которая ей явно не по душе. Ее соседка по храму – хрупкая юная танцовщица в элегантном платье, вся светящаяся от восторга, польщенная вниманием публики. Рядом с ней стареющая певица, чей голос уже не доставляет радости окружающим. На лице – глубокая грусть о безвозвратно ушедшем прошлом. А вот женщина, переодетая в мужчину-повара. Обед у госпожи на столе, и она, сложив ладони у груди, с трепетом ждет реакции на свои кулинарные старания.
Служанка, ответственная за императорскую печать, подобострастно согнулась перед госпожой. На лице – повиновение и готовность угодить. Далее стоит юная служанка, только, видимо, прибывшая из деревни во дворец. Она – воплощение беспечности, легкомыслия, смешливого удивления тем, что происходит вокруг. Девушка явно хочет что-то сказать, с кем-то поделиться нахлынувшими впечатлениями.
Особенно