– Говорите, что собирались сказать, мистер Фитцроджер, и уходите.
Он высунулся из окна:
– Можешь разворачивать лошадей, кучер.
Обратно к дому. Она не может вернуться, но не знает, как предотвратить это. Слезы душили ее, но она проглотила их.
Он поднял стекло, преграждая путь ледяному зимнему воздуху, но запирая ее в этом замкнутом пространстве с ним. Их ноги едва ли могли избежать соприкосновения, и она почти ощущала исходящее от него тепло.
– Вы ведь не хотели на самом деле убежать?
Она ответила на это молчанием.
– Как вы убедили слуг лорда Генри везти вас?
– Гинеи, – монотонно ответила она, – которых у меня в изобилии, а вам определенно недостает.
– Зато у меня знание жизни, которого вам явно не хватает.
Она стрельнула в него взглядом:
– Тогда вы понимаете, что моя репутация погублена.
– Нет, но этот безумный побег может ее окончательно испортить.
Она снова отвела глаза и посмотрела в окно на унылый пейзаж.
– Я не узнаю об этом, меня уже здесь не будет.
Но как она убежит? Никакие доводы или слезы на Фитцроджера, похоже, не подействуют. И едва ли его можно подкупить.
– Побег не поможет, потому что рано или поздно вам снова придется встретиться со всеми этими людьми. Если только вы не намерены жить как отшельница.
– Это Эшарту должно быть стыдно. Он собирался жениться на мне.
– Точнее, на ваших деньгах.
Было неприятно услышать правду, высказанную без обиняков, но Дамарис посмотрела ему прямо в глаза:
– Справедливая сделка. Мое богатство за его титул. Ему без него не выжить.
– Не истратил – все равно что заработал.
Дамарис горько усмехнулась:
– Планирует экономить? Эшарт? Это с его-то бриллиантовыми пуговицами и великолепными лошадьми?
– Очко в вашу пользу. Но сейчас надо думать о вашем будущем.
Ей стало интересно, правильно ли она понимает причину этого вмешательства. Фитцроджер был для нее загадкой. Он, несомненно, беден и прозябает в качестве бесплатного компаньона Эшарта.
– Я не обменяю свое состояние за меньшее, сэр, если в этом ваш план.
Может, правда и обидела его, но он не подал виду.
– Я и не мечтаю взлететь так высоко. Думайте обо мне как о сэре Галааде, спасающем даму из благородных побуждений.
– Меня не нужно спасать. Я хочу, чтобы мне позволили продолжить путь.
У него был такой вид, словно ему хотелось встряхнуть ее, но потом он расслабился, вытянув длинные ноги. Они коснулись ее широких юбок. Она хотела было отодвинуться, но вовремя остановила себя.
– Однажды я попал в дурацкое положение, – сказал он. – Мне было пятнадцать, я был новоиспеченный знаменосец, гордящийся своей формой, но понимающий, что всем известно: я всего-навсего юнец, строящий из себя солдата. Как-то раз я спешил через оживленную казарменную площадь и посторонился, чтобы дать дорогу одной