– Фу, Вовка, какой же ты не романтичный! Какой компот! Понимаешь, я любви хочу, чувств, а у тебя всё так рационально, так просчитано, продумано, и всё тобой одним решено! А меня ты спросил? Может быть, я химией хочу заниматься, я уже почти новое вещество синтезировала и меня на кафедре работать оставляют. Я в аспирантуру поступлю, буду дальше исследования в этой области проводить, потом кандидатскую диссертацию защищу, преподавать буду! Володя, у нас ещё целый год впереди, всё может измениться. Вдруг ты там, в Сибири, встретишь какую-нибудь хорошую девушку и влюбишься в неё, захочешь жениться, чтобы она тебе компот варила. Ну что же, я только рада буду за тебя. Или со мной произойдёт нечто подобное, только в отношении другого мужчины. Например, познакомлюсь с молодым аспирантом, и мы вместе будем работать на стыке наук. Вовка, мы друзья и я хочу, чтобы друзьями мы остались на всю жизнь!
Вовка задумчиво смотрел на меня.
– Значит, вот как… Только друзья… А я размечтался, – грустно произнес он. – Но, хоть, обнять-то, тебя, друг, на прощание можно? Мне уже скоро бежать надо. Друзья ведь обнимаются?
Доводов против у меня не нашлось. Да, друзья обнимаются… Он обнял меня, пожалуй, даже более сильно и ласково, чем это должно быть между друзьями, а затем начал осыпать лицо, шею, плечи и руки нежными поцелуями, тщательно обходя носогубную область. Странно, но это мне очень нравилось, в организме появились новые, не изведанные ранее ощущения и я даже начала жалеть, что сама строго ограничила ему зону дозволенности. В девятнадцатом веке, наверно, такое состояние было бы названо «томиться сладкой негой», а как это звучит теперь? Балдеть, тащиться, быть в экстазе… Нет, всё-таки «сладкая нега» звучит лучше! Фу, какая-то чушь лезет в голову…
Из состояния релакса меня вывел властный голос: «Владимир, ты здесь?», а в дверном проёме показался силуэт отца Вовки – Александра Егоровича.
– Ты почему ещё здесь, паршивец! Машина ждёт уже, я тебя по всему городку ищу! Здравствуй, Дина! – всё также сердито сказал он, но уже мне.
– Папа, извини, здесь окна нет, я и не заметил, что уже утро!
– Это плохо, сын. Офицер никогда не должен терять чувство времени, даже во сне или в эйфории рядом с любимой девушкой. Не всегда рядом с тобой будут часы или будильник на телефоне. Вспомни, как Штирлиц, дал себе установку проснуться ровно через пять минут – и через пять минут проснулся.
– Пап, но я же ещё пока не Штирлиц! Пап, я побегу, а ты Дину проводишь?
– Не волнуйся за свой изумруд в золотой оправе. Конечно, провожу. Беги!
Парень рванулся к двери, но на пороге оглянулся.
– Не грусти, Золотинка! И помни то, что я тебе сказал! – этими словами он выскочил в дверь и скрылся в предрассветной мгле.
Оказалось, что свеча уже давно догорела и я наощупь вышла из каморки. На улице меня ждал Вовкин отец, бурча под нос что-то вроде: