Старик сунул перед сыном желтый прокуренный кукиш. Лука брезгливо отвел кукиш в сторону.
– Зачем нам восстановление немецкой республики в Поволжье? – уже визжал отец, совершенно выйдя из себя. – Это же фашисты одни! Всех – в Соловки!
Слюна летела во все стороны, и оплеванный почитатель Моцарта с омерзением следил за каплями, что падают на пищу.
– Почему прекращена деятельность народных депутатов СССР?! Почему Гамсахурдиа рвется к власти?!
У Луки кругом пошла голова.
– Папа, да ты понимаешь – причем тут я? Я же музыкант, музыка – жизнь моя. Бах мой кумир, а ты мне про Гумсахуйнию. Тьфу!
Лука обиженно и резко вышел.
– Куда поперся, – по инерции крикнул вслед старик. – Опять дрочить?!
В ответ уже из комнаты долетело ненавистное «факел!», и Николай Филиппович замолчал. Действительно, что это он? Этот, хоть и сионист, а все же, сын родной. Бестолковый, правда – весь в мать-еврейку. Дору Львовну. Избаловала она его, пока жил с ней после развода. Избаловала. И в Израиль свалила! А сын вопросы глупые теперь задает. Про Ленина и про Бога. А все очень просто. Можно верить и в Бога, и в Ленина. Просто не надо их смешивать. Надо, чтоб каждый – по отдельности. И поменьше думать. Как на флоте: приказали – выполняй! А когда есть время и возможность, пей. Водку или шило.
– Я ведь тебе Лука, только добра желаю! – крикнул Николай Филиппович вслед удалившемуся отпрыску. – Хочу, чтоб ты человеком стал. Молился.
Тишина.
Притих, значит, музыкант херов.
Ведь мог в гарнизонном оркестре «На сопках Манчжурии» наяривать, «По долинам и по взгорьям», а вместо этого рок слушает, да «факел!» орет.
– Иди сюда, а то все выпью один!
Из комнаты донесся сдавленный сыновний вопль-ответ:
– Не отвлекай от сеанса – адреналин кончится!
Ну, ну.
Ничего, минут через пять прибежит.
Он знал сына: не вытерпит, побоится, что и впрямь без него всю водку выпьют.
Эх, Лука, Лука…
Приглушил «Океан», прислушался.
В комнате сына было тихо.
Ничего, сейчас придет.
Кстати – пора.
Николай Филиппович налил полстакана.
И вот так всегда.
Что в пансионат его возил под Москву, что в Сочах недавно отдыхали – всегда одно и то же.
Пьет, возмущается, огрызается, дерзит, «факел» свой кричит.
Лоботряс.
Жена после развода избаловала.
Думал в училище родное устроить после школы. Чтоб выучился на подводника, человеком стал, так нет: жена в институт искусств пропихнула по блату. Это ладно, был бы толк…
Кон-церт-мейс-тер, ети его!
Но кафедры-то военной нет.
Устроил его по окончании в музыкальный взвод в авиационной части. Уж там-то мог бы полюбить марши!
Не любит!
В прапорщики выбился, а сапоги чистить не научился.
И это называется музыкант?
Армию бросил, в Агентство торжеств поступил на свадьбах играть. Черти