В городе только свисни, его команда, школьные друзья, Костик, Валерка и Тимур, тут как тут. Все в тельняшках круглый год, и все – в Мореходку. Нашли бы, чем заняться!
В станице не друзья – приятели, Мишка, Серёжка и Витёк.
Он рассказывал им про Мореходку. И Мишка, и Серёжка слушали, раскрыв рты. А Витёк – не на того напали! Был он, что называется, красавец писаный, рослый, светлый чуб вьётся, глазищи голубые, чёрные брови в разлёт. Ресницы, как у девчонки. И петь, и плясать, и гитара, и аккордеон – просить не надо. На всех школьных вечерах заводила, первый парень на деревне. И прозвище прилипло – Артист. Ни в какую Мореходку его не заманишь.
На их пляже тоже пусто. Наверно, помогают дома по хозяйству, в станице всегда найдётся работа для четырнадцатилетнего парня.
Сбежал под горку, разделся, легко доплыл почти до середины. Полежал на спине, отдаваясь течению. Потом повалялся на ещё прохладном песке.
Одному скучно… Поднялся на косогор, огляделся. Вниз по течению у причала стояла «Красавица». Уже не белоснежная с синей и красной отделкой, как раньше. Белая краска пожелтела, цветная облупилась. Но издали всё равно выглядела красавицей.
А если посмотреть в другую сторону, можно было бы увидеть на мысе одинокую фигуру деда Егора. Но Ромка в ту сторону не смотрел.
Глава 4
Поднялся Егор в шесть, как обычно. Выпил молока с хлебом и пошёл, как он говорил, подышать рекой. Скамейку взял с собой.
Мыс был его обычным местом с тех пор, как ноги не позволяли дойти до причала и спуститься на «Красавицу».
Дон отсюда был виден весь – вниз к устью со всеми рукавами, островками и отмелями, и у дальнего причала стояла его «Красавица», второй год на приколе без хозяина.
Издали его слабые глаза не видели ни пожелтевшей белой краски, ни облупившейся синей, ни ржавчины. Она виделась ему такой же прекрасной, как давным-давно, когда он вывел на борту по трафарету её русское имя.
Почти никто не помнил в станице, как вернулся с войны Егор Куликов. Мало, кто вернулся. Приходили пешком с пристани, приезжали на автобусе из города. Каждого встречали радостно всей станицей. Плакали о тех, кто уже не вернётся.
Егор пришёл своим ходом по Дону на какой-то ржавой посудине со вмятиной на борту. Название не по-нашему, но и не по-немецки.
– Где взял?
– Где взял, там уже нету.
– Хоть как зовут?
– «Красавица».
– Ну, нашёл красавицу! Из металлолома вытащил?
Тельняшку не снимал, так и носил под рубахой. А когда в праздник надел китель с орденами, ахнула станица. Без наград никто не возвращался, воевали казаки, так уж воевали. Но столько! И звезда Героя.
Невест было в станице – только выбирай, и девчата подросли за войну, и вдовы остались. Пошёл к невесте друга своего, Степана, что погиб в сорок третьем.
Зря пришёл. Не верила Антонина похоронке, год ждала после Победы, пока перестали возвращаться с войны станичники. Но ходил, пока выходил.
Тихая стала Антонина, а до