– А в-вы что пьете? – уже вежливее осведомилась у меня Рита.
Я единственная сидела за стойкой и не пыталась делать вид, будто циркачей здесь нет.
– Коктейль «Маргарита», – непринужденно ответила я.
– Ха! Т-тезка. И как? Пить м-можно?
– Можно, – с той же уверенной ленцой заверила я.
Девчонка еще помедитировала на доску меню, пожевывая нижнюю губу (отчего помада оказалась у нее и на передних зубах, фу, ну кто же так делает). Парни что-то обсуждали, но совсем тихо; и, кажется, «змею» разговор не нравился. Он резко мотнул головой и сделал попытку встать со стула. Гимнаст подался к нему и хватанул-надавил рукой на плечо: будто лопатой плашмя хлопнул, возвращая обратно на стул.
Я наблюдала, не выдавая своего внимания к этой сцене.
Эдик больше не пробовал уйти, но отодвинулся подальше от Михаила, а Рита уже направлялась к их столику с тремя узкими стопками. Не иначе как что-то крепкое.
– В-вот че ты к нему пристал? – грубо осведомилась она. И тут же, не дожидаясь коллег, опрокинула свою стопку. Поморщилась. – Тебя вообще здесь не д-должно быть, мы с Эдиком х-хотели…
– Х-ххо-хотели они… – передразнил ее гимнаст.
Столики вокруг них стремительно пустели. Вадик убрал посуду с уже покинутых, смирившись и не пытаясь призвать циркачей к порядку.
Я отвернулась, невидящим взглядом скользя по бутылкам и машинально слушая разговор. Только по речевым особенностям этой троицы можно было не глядя отличать – кто подает реплики. Им бы еще кого картавого в компанию для полноты картины.
Вот у Арцаха речь была зачастую слишком уж гладкой, до скуки правильной. Отполированная воспитанием и журналистским факультетом, как галька волной. Уху иной раз не за что зацепиться. Ни малейшего акцента, ни слов-паразитов.
Я не знала, говорит ли Арцах по-армянски. Но успела достаточно пообщаться с ним, чтобы быть уверенной: кроме имен, с исторической родиной их семью ничто не связывало. Фамилию берегли; но больше, похоже, из стремления держаться обособленно и «не смешиваться с кем попало» (слова Варданяна-старшего). Национальные армянские праздники семья Варданян игнорировала, как и какие-либо памятные для их народа даты. И верующих в семье не было. Не иначе как слишком хорошо ассимилировались. Надежно переплавились в суровом советском горниле всеобщей стандартизации. Ух, рассуждаю сейчас прямо как Мила!
– А ты вообще от-твалил бы! – за столиком циркачей Маргарита резко повысила не только градус, но и тон беседы. – Прицепился! Кто тебя з-звал?
– Э-э-эдьк, – глумливо передразнил Михаил. Он голоса не повышал, но в наступившей настораживающей тишине было слыхать каждое слово.
Я рискнула оглянуться. Эдик