– Вон!
И Генрих подчинился. Так плохо он себя ещё никогда не чувствовал.
Ещё трижды он приходил под дверь к дядьке Ратмиру, но тот ни разу не пустил его – и Генрих перестал приходить.
Теперь он стал часто проводить время после работы в старой голубятне. Иногда пытался сам выдумывать задачи или вспоминать, чему его учил дядька Ратмир, но выходило плохо. Вырезал мелким Ливам игрушек, отдал. Дети его заобнимали чуть ли не до смерти. Починил газовые рожки дома. Но всё было не то.
Рик появился в школе только через две недели, с перебинтованными руками, притихший, но даже это не порадовало Генриха так, как должно было. Без уроков с дядькой Ратмиром было не просто скучно – развлечь себя Генрих умел всегда. Без уроков стало бессмысленно, и как это исправить, Генрих не знал.
Началась зима – тёплая, дождливая и грязная.
Генрих грелся под одеялом в голубятне и грустно чертил по памяти валики и шестерёнки, которые валялись обычно у дядьки Ратмира на столе. Вдруг в воздухе запахло грозой. Генрих вздрогнул, но испугаться не успел – из портала вышла Марика. Такая белая, в пушистой шапке. Генрих заулыбался, вмиг забывая про всё на свете.
Глава одиннадцатая, в которой взрослые много говорят
Наказание за «детскую неразумную выходку, особенно опасную в нынешнем положении» длилось десять дней, и Марика вынесла его с трудом – потому что считала незаслуженным. Да, сбежала в Нижний город. Да, вымазалась в грязи. Да, в тот момент, когда магия нестабильна. Но у неё оставался папин портал, и она при желании могла вызвать огненный смерч или что-то такое же энергозатратное. Никто этих аргументов слышать не желал. Марику лишили сладкого, запретили ей посещение Дня середины зимы, загрузили музыкой и рисованием. И ни слёзы, ни уговоры не возымели никакого действия.
Но наказание закончилось.
Отметили день рождения Марики – получился весёлый праздник, они с Эльзой объелись земляничных пирожных, а потом вместе с Лиссой из рода Кэнт и Лиамом Гаем создали воздушный призрак ледяного дракона. Он жутко выл, клацал челюстями и чуть не снёс люстру в детской гостиной.
– Ты мощная! – объявил Лиам Марике, когда прибежавшие взрослые развеяли чудовище. – Вырастем – я на тебе женюсь.
Лисса, услышав это, мерзко захихикала, Марика покраснела, а Эльза рассудительно сказала:
– Никто тебе не даст жениться на наследнице Дойл.
– А вот и даст! – задрал нос Лиам. – Я от дяди Риверса серебряные рудники унаследую, за меня кто хочешь пойдёт. А тебя, Лиска, не позову, – добавил он вредным голосом, – ты противная, дерёшься и бедная.
Лисса разрыдалась, и Марике с Эльзой пришлось её успокаивать. Наконец, чтобы помириться и забыть о спорах, решили отправиться в поход и полтора часа лазили по тайным проходам и коридорам для слуг, увидели живую крысу, подглядели, как целуются лакей с горничной, и выбрались пыльные, лохматые, но очень счастливые.
«Был бы здесь Генрих, – подумалось Марике, – стало бы ещё веселее». Казалось, что он сумел бы выдумать ещё что-то