– А ты потянешь? Хлипкий, – произнёс мастер и эффектным движением языка перекинул чёрную табачную жвачку на другую сторону рта.
– Потяну, – с уверенностью ответил Генрих, – и не такой уж я и хлипкий.
– У меня-то другой работы для мальчишек нет. Но в красильном цеху постоянно недобор. Только, – мастер дёрнул щекой, – сдохнешь ты там быстро, чахотку подцепишь – и до свидания. Но платят почти что две тыщи в неделю рабочему. Тебе, считай, восемьсот кредитов положат.
Считал Генрих быстро: в месяц выйдет три тысячи двести, без малого будет хватать на оплату их с мамой квартиры. Остальное она заработает стиркой и штопкой – и никаких больше гостей.
– Что, пойдёшь?
– Пойду, – отозвался Генрих и пообещал завтра сразу после занятий в школе прийти в цех, чтобы мастер отвёл его куда нужно.
Слов про чахотку он не испугался. Все знали, что на красильне у людей с лёгкими беда, но Генрих не собирался работать там вечно. Чуть-чуть времени пройдёт, он вырастет, изобретёт что-нибудь стоящее – и уйдёт с фабрики, забудет её, будто её и не было. Или наоборот, придёт туда старшим мастером, придумает, как сделать красильню безопасной, все будут благодарить его.
В мечтах о том, как благодарные рабочие поднимают его, взрослого, с усами, в чёрном блестящем сюртуке, на руки и несут, выкрикивая благодарности, Генрих легко пережил толкучку у выхода. Выбравшись на воздух, он тут же заскочил под ближайший козырёк, но всё равно вымок под проливным дождём – и задумался. Дядька Ратмир его сегодня к себе не звал. Уроков было немного. Идти к школьному фонтану и надеяться увидеть там Марику тоже было без толку – не станет она портить красивое платье и пачкать беленькие туфельки.
Впрочем, было дело, для которого чем хуже погода – тем сподручнее. Пошарив в карманах, Генрих отыскал пять разряженных пустых кристаллов и моток медной проволоки. Глянул на темнеющее небо, с которого по-прежнему лило стеной, спрятал всё самое нужное поглубже в карманы штанов, завернулся в куртку и припустил бегом к стенам Верхнего города.
Анклав Верхнего Шеана окружал надёжный защитный купол. Даже погода там, внутри, была не как в Нижнем Шеане, а как магам захочется. Через этот купол никто посторонний пройти не мог – но Генрих и пробовать не собирался. В анклав ему было не нужно, интерес представлял сам купол.
Любой мальчишка в городе знал: ткнёшь в купол палкой – сверкнёт искра, палка задымится. Ткнёшь пальцем – обожжёшься. Это была известная игра: чья палка дольше выдержит, кто рискнёт коснуться купола всей ладонью, кто быстрее отдёрнет руку. В каждом классе каждой школы половина учеников ходили с характерными отметинами на руках.
Но те, кто постарше и поумнее, знали ещё кое-что. Если осторожно коснуться купола медной или серебряной проволокой, то от купола в сторону потечёт ручеёк искрящейся, пахнущей грозовой свежестью магии.
Увидев это впервые, Генрих залюбовался, так красиво бежали голубоватые живые молнии. Но тут же вскрикнул и выпустил проволоку