– Я твой новый лучший друг. А теперь иди.
Она покачала головой и направилась в «Старбакс» через дорогу. В четверг вечером центр Тодос-Сантоса казался мертвым. Еще одно благословение для вашего покорного слуги. Я не хотел, чтобы прохожие узнали кого-нибудь из нас. Джесси была слишком напряжена. А я занят работой и заодно попытками отодвинуть подальше мысли о том, что она, подобно сирене, взывала к моим желаниям.
И еще она жертва насилия.
И к тому же часть выгодной бизнес-сделки.
О, а еще она чертов подросток, ты, двадцатипятилетний извращенец.
Джесси вернулась с дымящимся стаканчиком кофе и протянула его мне так, будто держала мертвое тело.
– Поставь на капот.
Мои грязные руки были заняты размещением домкрата под рамой. Будучи единственным ребенком у матери-одиночки, я научился самостоятельно делать все, кроме открытой операции на сердце. Я мог бы легко поменять все колеса Джесси и приготовить с нуля окрошку, пока она подпиливала свои ногти. Но прямо сейчас мне нужно, чтобы она поняла, что может мне доверять. Девушка все еще смотрела на меня озадаченно, будто сама не понимала, почему позволяла помогать ей.
Затем, в подтверждение моим подозрениям, она выпалила:
– Напомни, почему ты помогаешь мне?
– Я хотел кофе.
– Ты можешь позволить себе кофе.
– Как ты это поняла? У тебя есть лазерное зрение, которым ты просветила мой карман и добралась до бумажника? – проворчал я, поднимая ее запасное колесо. И почему она не могла водить маленький «трахни-меня-в-миссионерской-позе» «Мини Купер», как все остальные богатые цыпочки этого города?
– Я тебя откуда-то знаю?
Надеюсь, что нет, потому что это будет амплуа либо пляжного тусовщика, либо неофициальной шлюхи города.
Я оглянулся на нее, вытирая лоб и оставляя на нем следы от масла.
– Так и что? Знаешь?
– Ты Роман Проценко. – Она встревоженно потерла лоб, и вот оно – выражение явного страха и отвращения.
Мое сердце забилось быстрее, хотя и не должно было. Я напомнил себе, что меня это не должно волновать… только вот уже волновало, потому что я потратил часть денег Даррена.
– Что ж, ты знаешь, кто я. И какие выводы из этого можно сделать?
– Никаких выводов. Мне плевать, даже если ты Папа Римский или Джастин Бибер. Я не хожу на свидания.
– Я тоже, так что перестань вести себя так, будто я тебя домогаюсь, – сказал я откровенно.
Она немного расслабилась и коротко кивнула. Что-то мне подсказывало, что это ее версия улыбки, и она не вызвала во мне волну ненависти. Обычно калифорнийские девушки улыбались так, будто на них смотрит весь мир. Но движения Джесси были осторожными, тихими.
– А как твое имя? – спросил я, потому что на самом деле не должен был этого знать.
– Никак. Ты закончил? – кивнула она на колесо.
– Почти, Никак.
Фактически все было готово. Но я не хотел, чтобы она уезжала. Неизвестно,