Весной 1825 года помещик Иван Андреевич Якушкин решил жениться. Его избранницей стала… красивая молодая крепостная Прасковья Фалеева. Округа ахала, причитала и сплетничала: самому жениху-то восьмой десяток пошел. Никак умом повредился? Где это видано, чтобы дворовых в барскую опочивальню приводить… Только если на время. Соседи шушукались, как Прасковье повезло с барином, а тот считал, что удача улыбнулась как раз ему. Да, помещику принадлежали конный и кирпичный заводы, маслобойня и мельница, немалые угодья и большой барский дом в Малоархангельском уезде, но Якушкин долгие и долгие годы жил совершенно один. С личной жизнью не задалось. Да ему и некогда было!
В юности Ивана Андреевича определили на гвардейскую службу: смоленский дворянин, хорошего рода. Прослужить вышло недолго: в 1781 году Якушкин заболел и ходатайствовал перед императрицей об отставке. В 26 лет, в звании подпоручика, он уехал в село Сабурово. Отныне жизнь его принадлежала поместью.
Он любил свое хозяйство и заботился о нем неустанно. Заводы работали, множились хозяйственные постройки. Якушкин быстро убедился, что даже старая каменоломня может приносить доход. Когда-то, еще при его дедах, графы Каменские брали у Якушкиных материал для возведения большой крепостной стены. Такова была графская прихоть: выстроить не хуже, чем Московский Кремль! Иван Андреевич каменоломню возродил, брал за материал недорого, работал честно.
«Завидный жених!» – вздыхали соседи с дочками на выданье. Любая пошла бы за него, но только Якушкин на женщин не смотрел. И не хворый, и явно не промах по любовной части (болтали, что в Петербурге был у него роман с одной из фрейлин императрицы), да только ему… было некогда. Время шло, утекало сквозь пальцы, а он его не замечал. Сам старился, и друг юных лет, Чиркин, уже обзавелся седой бородой. Говорил ему: ты бы, брат, остепенился. Неловко и странно без детей. И хозяйство какое!
Только когда годы взяли свое, Иван Андреевич вдруг притормозил. Задумался. По утрам уже и вставать получается не так резво, а дел невпроворот. Были бы сыновья – подсобили. Хочется ввечеру душу излить кому, и опять – кто послушает? Дворня на то и есть дворня. Будет улыбаться и кивать, да что они понимают! И веры им никакой. Одиночество пробирало не хуже мороза. Вот тогда Иван Андреевич ее и заприметил. Прасковью, пятнадцати лет. Девица была, что кровь с молоком. А еще услужливая, бойкая, расторопная. Такая с любым делом справится. Просто отрада для старого помещика.
Дворовая девка интерес барина разделила. Приголубила Ивана Андреевича. А что? Старик добрый, ласковый. Понятливый. Говорили они на одном языке, друг друга понимали отлично. За годы