Ещё был одноклассник, Андрюша Фан, его запустили, как представителя правоохранительных органов. Так он даже не смог играть ту роль, которую придумал себе. Он просто сел на стул и смотрел на меня, смотрел, так же как Ирка, не мог взгляд отвести, и дышал, как запыхавшийся бегемот, зачем это? А представляете, какая у них была мотивация попасть сюда? Одна пришла сюда и полдня караулила у двери реанимации, а потом противостояла медбрату, который отрывал её от головки кровати. А у неё в то время уже было двое детей, которых ради этого визита надо было куда то пристроить. Второй, придя в больницу соврал и сидел рядом со мной, пока врачи не поняли, что он соврал. Что их толкало на это? Людей просто притягивает чужое горе и вид обречённого человека, особенно если этот человек буквально месяц назад был красивым, умным и счастливым, а сейчас просто кусок мяса. Можно осознать, как хорошо ты смотришься на фоне полутрупа. Я так думаю и никто не переубедит меня в обратном. Люди они такие.
Но ещё есть группа людей, которая ничтожно мала, вот они приходят сюда для того, чтобы поделиться своей энергией. В моей жизни было двое таких, мама и Степа. Они приносили с собой тепло и свет, рядом с ними легко было выздоравливать. Если ты держал их за руку, то физически чувствовал, как их энергия переливается в тебя. Эти люди просто тебя любят, мама любила меня по умолчанию, а Степе не повезло, он в меня влюбился. Это те два человека, которые медленно и уверенно, с помощью врачей отбирали меня у смерти. И у всех, тут лежащих здесь были такие помощники, от них становилось теплее и мы их знали в лицо, не важно к кому они приходили.
Что сказать в завершение? Я очень долго лежала в реанимации, и по моим личным подсчётам 20% уходят отсюда на кладбище, а 80% возвращаются в жизнь, поменяв ценности. Здесь осознаешь, что жизнь одна, что она хрупкая, как китайская фарфоровая ваза, и бесценна по умолчанию. Здесь растёт твоя вера в наших врачей и медицину, и уходя отсюда ты просто им веришь, как Богу. За то время, которое я здесь провела, я научилась равнодушно смотреть на кровь, торщащие кости, вывернутые внутренности, сдернутые лица. Но это было давно, сейчас когда в фильме показывают подобные ужасы, я закрываю глаза, чтобы не видеть. Но благодаря этому я стала деревянной, я не умею сопереживать, сочувствовать , жалеть. Наверное я стала такой, потому что смотрю на любые страдания сквозь призму собственного опыта. А свой опыт реанимации я не пожелаю пережить никому, даже врагу.
Я не помню, сколько я говорила. Мой одношкольник медик внимательно слушал, а я впервые заново переживала те эмоции, которые прожила за прошлые 10 дней. Это мы с Женей, так его звали, посчитали, что со времени травмы прошло 10 дней. Господи, всего 10 дней, а кажется целую вечность прожила! А сколько всего пережила за эти десять дней, людям жизни для этого не хватит!
Принесли ужин, стало темнеть. То ли в этой реанимации была какая то особая атмосфера, то ли у меня тревожность