Лариса!
Буквы и звуки в голове Лоры крутились, как в барабане стиральной машины.
Круиза? Никакого круиза! Мне самолет, только самолет…
Кресло медленно развернулось к Климу Геннадьевичу, но в скрипе уже не чувствовалось никакого напряжения. Клинское кьянти одержало верх.
Зайцева, вы ослышались. Завтра выходите на работу. С наступающим! А мне пора собираться. Шереметьево не ждет.
В глазах Лоры Клим Геннадьевич как будто растворился в воздухе. Недоумение постепенно сменялось возмущением, но было уже поздно. Зинка неловко присоседилась к Лоре, бегло осмотрела ее, как врач на дому, – с порога, не разуваясь.
Вот это тебя разнесло, подруга. Какие уж тут билеты, иди домой, отсыпайся. Тебя же отследят, если не придешь, и премии лишат. Давай, откисай. В новом году увидимся.
Лора открыла антресоль, и сверху на нее посыпалась рухлядь, к которой никто не притрагивался несколько месяцев. Те самые вещи, которые нужны всего один раз, но по самой экстренной необходимости.
Отчеканив набор дежурных фраз, Зинка направилась в гардеробную. Вдогонку ей полетел набор самых разнообразных ругательств, болванками стрелявших по непробиваемому танку. Лишь где-то на охране внизу доносилось: «Чтоб ты со своим… я из-за твоего бухла… ну ты и…» Но было уже во всех смыслах поздно. За полночь.
Пяти станций зеленой ветки метро Лоре хватило, чтобы почти протрезветь. Она ехала в последнем вагоне, рядом с сонной семьей, одетой в красные новогодние колпаки. Отец, мать и сын излучали какое-то сладкое спокойствие, будто рядом не хватало камина и хвороста, уютно потрескивающего в огне. Где-то в сумке раздался приятный женский голос, призывающий проснуться и петь. Это звонила мама. И все действительно проснулись.
Стоило Лоре нажать на зеленую трубку, как из телефона рванул голос, как чертик из табакерки. Лариса, ты почему трубки не берешь? Я уехала за город, Людмила Васильевна с работы меня позвала. Ах да, прости, забыла тебе сказать. Я завезла тебе Валентина. Нужно с ним погулять. Прямо сейчас. Если он уже не сходил на твою кровать. Самое главное – не бойся, я его уже покормила. Послезавтра приеду. Связь пропадает, мы в полях. С наступающим, доченька.
Внутри Лоры все заклокотало, но когда лава гнева уже почти подобралась к жерлу вулкана, пошли быстрые гудки, напоминающие тахикардический писк кардиограммы.
Лора, еще немного покачиваясь, хлюпала по слякоти сапогами, смотрела на звезды, с трудом пробивающиеся на московском небе, и поймала взглядом мигающий маячок самолета, летящего в какую-то теплую страну.
На площадке третьего этажа было тихо, но как только Лора вставила ключ в дверь, с той стороны раздался лай, заливистый, как колокольчик первоклассницы, сидящей на плече выпускника. Лапы Валентина неотвратимо прыгнули на Лору, даже не дав ей присесть на пуфик в прихожей. Нужно было срочно искать