А идёт царевич, конечно, спешит спасать, всё же должно кончиться хорошо! И царевич тоже Вовка. Он развязывает меня, и я подсказываю, что кричать:
– Чёрт возьми!
– Чёрт возьми!
– Как они посмели!
– Как они посмели!
Он очень долго не употреблял мужских окончаний, повторял за мной – я была, я сделала…
Нас повели фотографироваться, меня сняли с веером, а его хотели с какой-нибудь игрушкой. Нет, только с веером!
Однажды мы с бабушкой пошли в игрушечный магазин. Я выбрала себе куклу в красном платье, а Вовке купили медвежонка. Он катался в магазине по полу, плакал всю обратную дорогу:
– Не хочу медвежонка! Хочу куклу в красивом платье!
Бабушка почти бежала, Вовка упирался изо всех сил, надеялся, что она вернётся в этот чудесный магазин, где на полках стоит множество кукол, таких, как у меня.
Дома бабушку выслушали, мама взяла Вовку за руку и действительно вернулась в магазин! И поменяла медвежонка на куклу в синем платье!
Вовка светился тихой радостью и не выпускал её из рук. Взрослые останавливались рядом и громко говорили друг другу, что не поведут его в магазин, пока он не подрастет и не научится себя вести. Он не слышал, он был счастлив.
Бедная кукла в синем платье, она была не моя! Для моей находились роли в игре, а для этой нет. Она всегда была лишней! И Вовке очень скоро надоела эта никому не нужная кукла.
– Ланочка, можно, я нарочно пойду на работу и пока оставлю свою куклу тебе?
Я соглашалась великодушно. Он убегал, а я обращалась с ней, словно с падчерицей. Как стыдно…
Веду шахматного короля с королевой и свитой из детской, через кухню, под столом, под ногами у гостей и слышу, как мама говорит:
– Часами занимает себя сама, золотой ребёнок!
Когда я говорила себе – «до войны», я чаще всего вспоминала один-единственный день, долгий, тёплый и совершенно счастливый.
Это было последнее мирное лето, и сейчас, издали, мне кажется, что сразу за ним началась война.
Мы весь день были вдвоём, я и папа. Он ехал куда-то за город на консультацию и обещал взять меня с собой. Но сначала нужно было обмануть Вовку, чтобы он спокойно лёг спать днём.
У меня на лице, наверно, весь день светилось счастливое ожидание. Вовка почувствовал, что за его спиной в доме что-то затевается и можно проспать самое интересное!
Я всё время поднималась на своей кровати и смотрела – может, он заснул? И Вовик мгновенно открывал свои круглые глазищи. Я сбежала, просто встала и ушла на цыпочках, и горький Вовкин плач преследовал меня.
– Не могла подождать, пока он заснёт? Ладно, идите, сама успокою.
Весь долгий день мы были вдвоём, я и папа. Не помню, как ехали за город, помню только, как шли через лес или парк, и в этом лесу почему-то помню не деревья, а траву. Она была одного со мной роста, и я шла сквозь тугие зелёные стебли, и белые цветы качались у меня над головой, и белая бабочка взлетала медленно, как будто знала, что я не могу её догнать в этой травяной чаще.
Пытаюсь, делаю шаг, другой,