– Жил да был один парень из Бирмы, – внезапно задекламировал Эбинджер.
– Успокаивается, – повторил Энтони, на этот раз громче, – силой гармонии…
– Чья невеста работала в фирме…
– И глубокой силой счастья, – заорал Энтони, – мы проникаем…
– Он на брачной пирушке кушал шпанские мушки…
– Проникаем в сущность вещей. Сущность вещей, говорю я вам. Сущность вещей, и к черту всех фабианцев!
Энтони вернулся на квартиру примерно без четверти двенадцать ночи и был неприятно удивлен тем, что, войдя в гостиную, увидел человека, который при его появлении вскочил с кресла, словно чертик из табакерки.
– Боже, как ты меня напугал…
– Ну наконец-то! – сказал Марк Стейтс. На его резко очерченном лице было написано гневное нетерпение. – Жду битый час. – Затем презрительно буркнул: – Да ты, кажется, пьян?
– Как будто ты сам никогда не бывал пьян, – отозвался Энтони. – Помню, как…
– Был, был, – молвил Марк Стейтс, перебив его, – но это было на первом курсе. – На первом курсе, когда он почувствовал необходимость доказать, что он мужчина – самый мужественный, самый шумный и самый пьющий. – Сейчас у меня есть дела поважнее.
– Это ты так думаешь, – отозвался Энтони.
Марк посмотрел на часы.
– У меня не больше семи минут, – сказал он. – Ты достаточно трезв, чтобы слушать?
Энтони сел на стул с молчаливым достоинством. Приземистый, широкоплечий и крепкий, Марк навис над ним почти угрожающе.
– Разговор пойдет о Брайане.
– О Брайане? – Затем с понимающей улыбкой Энтони проговорил: – Это значит, что я должен поздравить тебя с вступлением на пост нашего президента?
– Идиот, – рассерженно выдавил Марк. – Думаешь, я принимаю такие подачки? Как только он снял свою кандидатуру, я тотчас снял свою.
– И тогда этот гнусный малявка Мамби вступит в должность?
– Какое мне дело до Мамби?
– Какое нам вообще дело друг до друга? – картинно провозгласил Энтони. – Совершенно никакого, и слава Богу. Абсолютно ника…
– Чего он добивался, оскорбляя меня так?
– Кто? Мамби?
– Да нет. Брайан, конечно же.
– Он считает, что всегда любезен с тобой.
– На фига мне сдалась его паршивая любезность? Почему он не может вести себя нормально?
– Его забавляет то, что он ведет себя как христианин.
– Вот ради Христа и скажи ему, чтобы он пробовал это на ком-нибудь другом. Я не любитель христианских шуток. В действительности нужен петух, с которым можно было бы подраться.
– Это как понять?
– Иначе ты не получишь должного удовольствия, забравшись