Лапоть зацепился за невидимый корень. Юрий тихо ругнулся сквозь зубы. Это и есть его родная деревня Вельшино, унылая и кособокая. Здесь отродясь не было ярких сочных красок, как у людей в Большом внешнем мире. Самый распространённый цвет – серое дерево, которое когда-то было ярким, но потом Солнце, ветер и дожди состарили его.
Даже люди, односельчане, и те все блеклые и серые. Какие там тёмно-зелёные куртки и штаны как у людей из Большого внешнего мира? На мужиках простые рубахи и штаны, на бабах такие же платья и платки. И все без исключения в серых лаптях. Даже зимние валенки, на мороз и снег, и те серые. Одним словом, серая тоска.
Старики рассказывают, что давным-давно, во времена чудной страны под названием СССР, Вельшино была заброшена. Впрочем, как и многие другие деревни в округе. Если верить отцу Кондрату, то сорок лет назад люди забыли бога и продались адским машинам. Что именно произошло, никто Юрию толком так и не смог объяснить, даже деревенский священник. Но именно тогда в Вельшино поселилась община последователей спасительной веры под названием «Истинные люди».
Те же старики очень любят вспоминать, как им пришлось заново отстроить деревню, отогнать тайгу и вновь распахать поля. Это был большой и тяжёлый труд. Неудивительно, что старики жутко гордятся своим прошлым. А вот о чём они крайне не любят вспоминать, так это о том, что совершить сей славный подвиг им помогли те самые адские машины. Тот же лес они валили с помощью так называемых бензиновых пил. Толстые и тяжёлые стволы к будущим избам им помогал свозить какой-то трактор, тоже на каком-то бензине. Этот же трактор помог первым поселенцам выкорчевать многочисленные пни и распахать поля. Это уже позже, спустя годы, когда закончился бензин, а община окончательно порвала все связи с Большим внешним миром, тот самый трактор заменили кони.
Как же не хочется возвращаться домой, но стоять у околицы ещё глупей. Юрий нагнулся и пролез под тонким бревном, что, вместо ворот, перегораживает выход в лес. По сторонам лучше не смотреть. Нечего там смотреть. Ещё неприятней ловить на себе то надменные, то жалостливые, то осуждающие взгляды односельчан. Последних больше всего. Вся деревня знает, зачем он то и дело убегает на берег реки Шушбай.
А вот и он, Юрий остановился. Ноги едва не подломились, а душа едва не рухнула на землю. Специально навстречу вышел, сейчас начнётся. Да и односельчане глаза и уши навострили.
– Ты опять убежал на берег Шушбай.
Отец не спрашивает, а лишь желает убедиться в собственной правоте. Юрий потупил глаза. Как же хочется провалиться сквозь землю, только не от стыда.
– Сколько раз тебе повторять: нельзя туда ходить! – голос отца загремел на всю улицу.
Подзатыльник больно ожёг затылок. Голова дёрнулась вперёд. Юрий плотнее сжал губы, но так ничего и не ответил. Да и какой смысл отвечать? Всё это было, было много, много раз. Даже хуже: Юрий точно знал, что получит от родителя на орехи, когда вернётся в деревню.
– Жениться пора, а ума нет. Когда