Башка погрузилась в грусть…
За что мне эти мили морские,
За которыми я мирно плетусь?..
И вдруг остановка,
Словно необитаемый остров,
В ногах непостижимый груз, —
Неужели, – это проспект Лаперуза,
И на губах – вишневый вкус…
За кормой – волн стеклянный
Звон
И шторма вой…
Куда же дальше? —
На кордон Гудзон,
Или же все-таки дальше домой?..
Домой… домой… домой…
Поздней осенью дома
Темнота ставнями
Прикрыла окна, —
В доме деревенском
Пахнет теплым молоком,
И пот выступает на лбу.
Поздняя осень балует теплом,
И не напишешь на нее
Кляузную жалобу.
В деревенском доме
Скрипят полы, —
Половицы
Музыкально дышат,
И слышится
В этих звуках,
Как поют дрозды
И другие волостные
Голосистые птицы.
В доме голоса разные, —
Они входят в вечерний унисон.
Тишина, как металл плавится,
Для нее температура хорошая нужна.
Потолок и стены
Все те же,
Что были с самого утра,
Но если свои впечатления
Расширить вглубь,
То потолок белоснежный
Вдруг отдает голубизной,
А стеновые обои растрескиваются
В глупые голубиные лапки.
По полу бродят трещины
И создают уют
Вечерних картин.
Свет засыпает
В моих глазах,
В светильниках замерзает
Осенняя мгла
До утра, до самого утра…
Тени неистовые по
Потолку снуют,
Потом стекают
На белые стены,
Нет во мне сожалений…
Есть фора у меня
В минут пять,
Чтоб теням потолочным
На пол упасть.
Тогда же где мне ходить
Со своим воздушным отдыхом,
Вести простые беседы, —
Но раскрываются от напора ветра
Оконные блаженные занавески, —
Воздух врывается
Из ближайшего океана,
То ли с Тихого,
То ли с Атлантического…
Деревенский дом
В полкомнаты гостиной
И единственной
Стоит холодильник «ЗИЛ» —
Деревенский мажордом, —
Поэзия российского автопрома.
И в самом бестолковом случае —
Есть определенный смысл, —
Такова патриархальная деревенская жизнь.
Холодно, – надень мои
Носочки, миленький,
Женщиной пахнут эти носочки,
Они же постираны…
Женский запах невозможно выстирать
И выветрить, – негоже