Особая же роль в «разработке» Паунда, судя по всему, была отведена юристу и правоведу Антону-Герману Хрусту (1907–1982), обучавшемуся в 1930–1932 гг. на юридическом факультете Гарварда в качестве иностранного студента по обмену. Затем он снова приехал в США в 1934 г., а через пару лет решил переехать в эту страну насовсем. Забегая вперед, следует сказать, что подозрения в работе на германскую разведку привели к его задержанию и изоляции ближе к концу II Мировой войны. По ее окончании Хруст успел поработать в комиссии, готовившей Нюрнбергский трибунал, отсидеть небольшой срок как осужденный тем же трибуналом, после чего в 1946 г. устроился на работу в Университете Нотр-Дам и благополучно проработал там до старости, оставив после себя весомый пласт работ по корпоративному праву[17].
4 августа 1934 г. в англоязычной парижской газете «Paris Herald» вышла статья «На австро-германской границе все спокойно, говорит после поездки декан Паунд». В интервью корреспонденту «Paris Herald» Паунд рассказывает, насколько радостно австрийцы после первой кровавой, но неудачной попытки аншлюса Австрии 25 июля 1934 г. готовятся неизбежно принять новую германскую власть, а также насколько германский народ «устал от внутренних дрязг», как он «искренне радуется покою, признавая Гитлера своим лидером», который наконец «даровал ему свободу от всяких потрясений и вызывающих их движений». По возвращении в Бостон 17 сентября 1934 г. Паунд получает в германском посольстве диплом почетного доктора права Берлинского университета, за чем следует торжественный банкет в «Рице».
Паунда критиковали коллеги, осуждала пресса, и многие использовали выражение «агент вражеской пропаганды». В связи со скандальной церемонией Паунд обменялся письмами с несколькими своими коллегами, где призывал их не верить пропаганде, а лучше узнать у него, «как именно обстоят дела» в Германии. От отрицал гонения на евреев и прочие жестокости режима Третьего Рейха вплоть до начала Второй мировой войны, но не делал публичных заявлений на эту тему, ограничиваясь личной перепиской[18].
Кроме личного прогерманизма и типичного для академического ученого и американца того времени невнимания и недоверия к не-американским источникам информации, Паунд руководствовался в своем поведении интересами одного конкретного человека – доктора Хруста, которого поставил себе целью спасти от преследования американскими