Нельзя также сказать, что он заслужил признание в мировой философии в целом, хотя ряд историков философии отводят ему в ней достойное место. Он посвятил свои лучшие труды, в основном, довольно узкой сфере масонской философии – в юности, когда был переполнен энтузиазмом, и философии права – в зрелости, когда обратил на нее свое внимание, и за это его будут помнить. Во второй из этих сфер он даже пользуется в наше время некоторой известностью, потому что его идеи сохранили актуальность. Двое его способных и усердных учеников, Аренс
[38] и Редер, почти полвека трудились над систематизацией и распространением его учения. Великая работа Аренса, изданная через пять лет после смерти его учителя, выдержала 24 издания на 7 языках. Так постепенно Краузе стали признавать основателем школы политической и правовой философии, а его ученики, не только своими сочинениями, но и беседами с коллегами на конгрессах, постепенно систематизировали и кодифицировали его идеи. Вплоть до пробуждения воинского духа в Германии и сдвига точки роста в немецкой юриспруденции в сторону законотворчества, приведшего к смене основного русла правовой мысли, влияние его учения было чуть ли не подавляющим. Вне Германии, особенно в тех землях, где философия права – все еще непаханое поле, у него еще есть неплохие и даже радужные перспективы, и Краузе провозглашают там «властителем новейших и широчайше распространенных мыслей». При рассмотрении социально-философских и социологических движений последних полувека так, конечно, уже нельзя сказать. Но верным будет сказать, что до появления великих деятелей социально-философской школы правовой мысли последнего десятилетия имя Краузе было величайшим из имен в современной мировой философии права. Его масонские работы, правда, подвержены пороку некритичной всеядности, характерному для всех масонских авторов вплоть до самого последнего времени, и это вело его к абсолютной и непоколебимой вере в традиционную историю, к принятию за подлинные – определенно сфабрикованных документов и за факты – явного околоисторического вымысла и недвусмысленного подлога. Таковы, например, его филологические и исторические исследования, в которых он подвергает подробному изучению так называемые «Манускрипт Лиланда» и «Йоркские конституции», наставление степени Ученика, а также его диссертация о формах организации и управления масонским Орденом: их следует читать с крайней осторожностью, помня о легковерности автора. Но невзирая на эти недостатки, которые искажают объективность восприятия подавляющего большинства сочинений масонских авторов, его работы бесценны для нас.
В те времена и в среде того народа, который в XIX веке был столь равнодушен к философии, что грозило лишить Закон и Правительство, Юстицию и Политику всякого фундамента, отличного от слепой и субъективной личной воли, учение, помещающее их на более прочное, стабильное основание, ищущее для них постоянное место в мироздании и особую определенную цель в общем плане человеческого прогресса, не могло не привлечь к себе внимание.
