– Зачем ты это сделал, сынок?
– Я… я не хотел, – пролепетал Янек синими губами. На лбу хулигана застыли дрожащие капли холодного пота, а страх медленно сжал его сердце, когда старушка взяла его за руку. Он вздрогнул, потому что её рука была подобна льду. Холодная и липкая.
– Хотел, – сказал мужчина в помятом костюме, положив свою руку ему на плечо. – Сто крон, которые ты потом выбросил в мусорное ведро, потому что они были испачканы в моей крови.
– Мне нужны были деньги.
– А получил мою жизнь.
– Почему ты забрал маму? – спросила девочка, а молчаливая мать прикоснулась к щеке Янека рукой, заставив хулигана застонать. – Почему не остановился?
– Ты обезумел, – глухо сказала мать. – Ты хотел лишь одного.
– Я хотел, чтобы она заткнулась, – прошептал Янек, с ужасом смотря в бледные глаза матери, а потом отпрянул, когда в них зажегся знакомый ему темно-красный огонек.
– Ты пытался забыть нас, но мы всегда были рядом, – сказала старушка.
– Кто вы? Оставьте меня! – закричал хулиган и снова взвыл от боли, сдавившей ему сердце.
– Теперь ты наш, – улыбнулась девочка. Янек покачал головой, но в ответ получил лишь торжествующую улыбку. – Ты забрал наши души.
– Теперь и мы заберем твою душу, – сказала её мать, напрягая руку и разрывая кожу на щеке Янека. – Теперь она в Аду. Твоем личном Аду, Янек.
– Навеки, – закончил мужчина, сдавливая плечо хулигана и заглядывая ему в глаза. Янек снова закричал, когда внутри сломалась кость, но боль была тупой. Куда страшнее был ужас, разгорающийся все сильнее в глазах тех, кого он тщетно пытался забыть.
– Ничего не меняется, – улыбнулся мужчина, сделав шаг назад и с весельем посмотрев на два скрюченных тела, которые стонали и сучили ногами, лежа в зловонных лужах.
Незнакомец перевел взгляд на билборд, с которого на него смотрел красивый мужчина в черном пальто, черных брюках и классических черных туфлях, и, щелкнув пальцами, удовлетворенно кивнул, когда странный доспех изменил свою форму на одежду с рекламного щита.
– Ничего не меняется, – повторил незнакомец, брезгливо смотря на хулиганов, уставившихся в небо стеклянными глазами. – Сначала в них говорит дерзость, потом они ищут оправдание своим грехам, и в конечном итоге в глазах застывает ужас. Ужас, а не раскаяние. Если так пойдет и дальше, то моя миссия завершится гораздо раньше.
Мужчина поднял голову к небу, ехидно улыбнулся и, достав из кармана пальто серебристый портсигар, закурил сигарету. Затем, выдохнув дым, погрозил пальцем далеким звездам и, перешагнув тела хулиганов, направился к выходу из переулка.
Глава