– Грация, синьора!
Он попрощался с дамами и побрёл по идущей вдоль берега улице в сторону застроенного района, над которым вознеслась звонница церкви.
2
Дом, адрес которого был написан на листочке, действительно находился недалеко от костёла. У входной двери Рутенберг увидел вывеску: «Д-р Мандельберг. Акушер-гениколог».
Он поднялся на третий этаж и оказался напротив двери, на которой увидел подобную вывеску. Он нажал кнопку звонка. Дверь открыла молодая женщина в белом фартуке.
– Вы к доктору Мандельбергу? – спросила она по-русски, словно уверенная, что пришедший мужчина из России.
– Да, я хотел бы с ним поговорить. Меня зовут Пётр Рутенберг.
Она окинула его быстрым взглядом и пригласила войти.
– Виктор, к тебе господин Рутенберг.
Высокий мужчина лет сорока в белом халате появился в коридоре. Высокий чистый лоб говорил о его благородном происхождении, а семитские черты на красивом овальном лице с окладистой коротко стриженной бородой и усами сводили на нет любое сомнение в его национальной принадлежности.
– Заходите, господин Рутенберг. Чему обязан Вашему вниманию?
– Я дружен с Горьким. Он написал мне, что Вы практикуете в Нерви. И посоветовал с Вами познакомиться.
– Мы с женой всегда рады новым знакомым. Моя пациентка должна прийти через два часа. У нас есть время для беседы. Я оставлю Вас на несколько минут.
Он вернулся в элегантном костюме серого цвета. За ним в гостиную вошла жена с подносом, на котором стоял чайник, две чашки на блюдцах и вазочка с печеньем, и переложила всё на журнальный столик. Мужчины сели в кресла и продолжили свой разговор. Рутенберг сразу заметил пустой левый рукав пиджака Виктора Евсеевича, а тот, перехватив взгляд собеседника, рассказал историю, случившуюся с ним на охоте.
– Я отсидел за политическую агитацию среди рабочих Петербурга три года, а оттуда меня отправили в ссылку в Восточную Сибирь на четыре года. Евреев, как правило, посылали в Якутию. Я с друзьями иногда выбирался в тайгу поохотиться. Однажды проверял ружьё, и случайно выстрелил и ранил руку. Спасти её мне не удалось, стала развиваться гангрена. Со временем пришлось удалить.
– Работать без неё, наверное, трудно, – предположил Рутенберг.
– В первое время было тяжеловато, потом привык. Для врача моей профессии важны глаза и умение манипулировать одной рукой. Когда освободился, успешно прошёл в Военно-медицинской академии диспут и получил степень доктора медицинских наук. Профессора ведь видели, что нет руки.
– А я учился в Технологическом институте, меня выгнали за активное участие в студенческих выступлениях, затем приняли обратно, – рассказывал Рутенберг. – Работал на Путиловском заводе заведующим инструментальной мастерской. А 9 января пошёл с рабочими и Гапоном и чудом остался в живых. Отсидел четыре месяца в Петропавловской крепости до амнистии. А затем создавал районные боевые отряды в Петербурге,